Индекс страха

Александр не ответил. Габриэль постояла пару мгновений на пороге, рассматривая мужа. Он продолжал выглядеть молодым для своих сорока двух и всегда был красивым мужчиной (чего сам не понимал) — качество, которое Габриэль считала редким и невероятно привлекательным. Причина заключалась не в его скромности, как раз наоборот: Хоффман с поразительным равнодушием относился ко всему, что не требовало от него интеллектуальных усилий, черта, из-за которой многие ее друзья считали его грубияном, — и это ей тоже очень нравилось. Он сидел, склонив юное лицо американского мальчика над книгой, очки запутались в густых светло-каштановых волосах; отразившийся от линз свет, казалось, передал ей какое-то предупреждение, хотя Габриэль и сама знала, что лучше его не трогать. Она вздохнула и пошла наверх.

Александр много лет знал, что «Выражение эмоций у человека и животных» — одна из первых книг, напечатанных с фотографиями, но никогда не видел их раньше. Монохромные пластины изображали моделей викторианских художников и пациентов психиатрической лечебницы в Суррее, демонстрировавших самые разнообразные эмоции: горе, отчаяние, радость, пренебрежение, ужас — поскольку они предназначались для изучения Homo sapiens как животного, с инстинктивными реакциями существа, лишенного маски общепринятых приличий. И, несмотря на то, что они родились в век, когда наука шагнула вперед настолько, что их смогли сфотографировать, косые глаза и неровные зубы делали их похожими на крестьян из Средних веков. Хоффману они напомнили детский кошмар — чудовища из старой книжки сказок, которые могут прийти посреди ночи и утащить тебя из теплой постели в страшный лес.

Кроме того, его вывело из равновесия и кое-что еще: на странице, посвященной страху, лежала квитанция лавки, как будто кто-то хотел привлечь его внимание именно к этим словам:

«Испуганный человек сначала стоит, точно статуя, или не дышит, или приседает, как будто старается стать невидимым. Сердце у него бьется быстро и сильно, ударяя в грудную клетку…»

У Хоффмана была привычка: когда он думал, то склонял голову набок и смотрел в пространство, что и сделал сейчас. Неужели совпадение?

«Да, иначе и быть не может», — убеждал он себя. С другой стороны, физиологический эффект страха имел прямое отношение к ВИКСАЛ-4, проекту, над которым он в данный момент работал. Однако тому была присвоена высшая степень секретности, и в курсе происходящего находились только члены его команды, и, хотя Александр очень хорошо им платил — двести пятьдесят долларов на старте плюс солидные бонусы, — вряд ли кто-нибудь из них потратил бы пятнадцать тысяч на анонимный подарок. Впрочем, один человек, знавший все о проекте, мог себе такое позволить; он вполне мог посчитать это шуткой — очень дорогой шуткой, — его деловой партнер Хьюго Квери, и Александр, даже не подумав, сколько сейчас времени, набрал его номер.

— Привет, Алекс, как дела?

Возможно, Квери и считал несколько странным, что Хоффман побеспокоил его после полуночи, однако безупречные манеры не позволили ему это показать. Кроме того, Хьюго уже привык к выходкам партнера, «безумного профессора», как он называл его в лицо и за спиной. Квери всегда и со всеми разговаривал одинаково — наедине или на людях, — и это являлось частью его обаяния.

Хоффман, который продолжал читать определение страха, рассеянно ответил:

— О, привет. Ты мне купил книгу?

— Сомневаюсь, старина. С чего бы это? А должен был?

— Кто-то прислал мне первое издание Дарвина, и я не знаю кто.

— Похоже, ценная книга.

— Именно. Я подумал, тебе ведь известно, насколько Дарвин важен для ВИКСАЛа, поэтому решил, что ты прислал мне его книгу.

— Боюсь, ты ошибся. Может, клиент? Подарок в знак благодарности, а карточку положить забыли? Одному богу известно, Алекс, сколько денег мы для них заработали.

— Ну да. Может быть. Ладно. Извини, что побеспокоил.

— Ничего страшного. Увидимся утром. Завтра у нас важный день. На самом деле уже сегодня. Тебе давно пора в постель.

— Да, конечно, иду. Спокойной ночи.

«Когда страх достигает высшей точки, человек издает пронзительный крик ужаса. На коже появляются крупные капли пота. Все мышцы тела расслаблены. Вскоре наступает полная прострация, отказывают умственные способности. Страх действует и на кишечник, мышцы сфинктера перестают выполнять свою функцию и больше не удерживают содержимое тела…»