In-N-Out Burger: a behind-the-counter look at the fast-food chain that breaks all the rules

Этот оригинальный бургер In-N-Out был когда-то увековечен на картине Джека Шмидта, позже воспроизведенной компанией на футболках и открытках; на портрете приземистая маленькая будка с красно-белым тентом оттеснена голубым небом, затянутым кучевыми облаками. Вдали виднеются заснеженные горы Сан-Габриэль и несколько ранчо. На гравийной дорожке выстроился парад старых "Студебеккеров" с изогнутыми ветровыми стеклами, покатыми задними бортами, юбками на задних крыльях и толстыми белыми шинами на ободах. Один из автомобилистов делает заказ перед маленькой белой коробкой на столбе, на которой красными буквами написано "Двухсторонний динамик". А за грилем в открытом окне кухни сидит улыбающийся молодой человек в белой рубашке и фуражке курсанта. Ходят разговоры, что место, изображенное на открытке, со временем превратится в музей In-N-Out или что старая кухня будет передана историческому обществу, но точно никто не знает.

На первый взгляд трудно представить, какую роль сыграло это простое, ничем не примечательное сооружение в изменении контуров американского образа жизни. Закусочные быстрого питания стали настолько неотъемлемой частью нашей культуры, что представить себе американскую жизнь без них практически невозможно. Возможно, еще более примечательно то, что , хотя In-N-Out начинался в том же плебейском анклаве, где зародилась сегодняшняя монолитная индустрия быстрого питания, In-N-Out никогда не превращался в просто очередную сеть бургерных. В какой-то момент In-N-Out превратилась в нечто более привлекательное, чем просто заведение быстрого питания. Это не что иное, как культурное учреждение с истерически преданными поклонниками. Сегодня In-N-Out - такая же часть Южной Калифорнии, как Голливудский знак или изящные пальмы на улицах Лос-Анджелеса.

И все же о происхождении и внутреннем устройстве In-N-Out Burger известны лишь самые основные детали. Очень скрытная семья Снайдеров и их загадочная сеть бургерных всегда предпочитали, чтобы их гамбургеры говорили сами за себя. И вот уже около шестидесяти лет она стоит на любопытном общественном перекрестке, где ее одновременно любят и мало знают. Застенчивая и яростно независимая, In-N-Out сумела сохранить непостижимый шарм. Со временем это домашнее очарование превратилось в охрипшую ауру таинственности.

И все же целая индустрия была подвержена влиянию, а американская икона родилась, когда Гарри Снайдер, ворчливый и самодостаточный сын голландских иммигрантов, впервые увидел Эстер Джонсон, застенчивую бывшую школьную учительницу с мягкой улыбкой и способностями к подсчетам. Когда они встретились, Америка была другой страной, и Гарри Снайдер - незамысловатый человек с острыми инстинктами - быстро почувствовал голод по новому способу ведения дел. Снайдеры не изобрели гамбургер или даже сеть гамбургерных быстрого питания; пара открыла совершенно новый рынок, основанный на новой и меняющейся Америке. Конечно, как и во многих других историях американской изобретательности, судьба Снайдеров отчасти была построена на мечтах других людей.

 

В восемь тридцать прохладным серым утром в апреле 1906 года отец Гарри Снайдера, Хендрик Шнайдер, заблаговременно добравшись из родного Амстердама в промозглый английский порт Ливерпуль, присоединился к пестрому параду пассажиров, стекавшихся на борт судна SS Laurentian. В свои тридцать пять лет крепкий, кареглазый и темноволосый голландец присоединился к еврейско-русским торговцам, финским фермерам, шотландским торговцам и множеству других голландцев, которые направлялись в Новую Шотландию.

Пароход Laurentian входил в состав пароходной компании Allan Line Royal Mail Steamship Company Ltd.; считается, что пароходы Allan, отправлявшиеся из Глазго и Ливерпуля, переправили через Атлантику больше молодых иммигрантов, чем любая другая судоходная компания. В брошюре той эпохи говорилось, что пароходы компании ходят "по таким низким тарифам, что они по карману практически любому рабочему человеку".

И вот, под пороховым небом, "Лаврентий" движется по реке Мерси. Хендрик "Гарри" Шнайдер* и его товарищи-пассажиры, несомненно, были до краев наполнены волнением и нервным предвкушением, пока судно пробиралось к Ирландскому морю, а затем выходило в лазурные просторы Атлантического океана. Отец Гарри - художник по профессии - плыл в Канаду, и он, несомненно, разделял мечту, которая побудила многих других покинуть свои дома, семьи и все, что они знали в Европе.