Инь - Ян (СИ)

Пашку призвали через полгода, он попал служить в Группу советских войск в Германии - ГСВГ. Вернувшись домой он при каждом удобном случае хвастал, о том сколько немок поимел за время службы. Я и сам соврать горазд и потому ему не верил. В 1991 году плюнув на развалины СССР, Пашка уехал жить в объединенную Германию. Он женился на былой немецкой подруге. Потом развелся, и снова уехал теперь уже в Канаду. Там опять женился. Знаете кто его новая жена? Дочь вождя племени дакота - сиу. По жене он теперь индеец и входит в какой то там совет племени. Все эти подробности с гордостью за своего сына рассказала мне Пашкина мама. Он ее не забыл, не бросил, постоянно пишет письма и присылает деньги. Сама уезжать в чужую страну она отказалась, здесь у нее младшая дочь и двое внуков. Она мне и фотографии показывала. Пашка немецкий бюргер в пивной. Пашка в индейской одежде. На голове укреплен набор из перьев. Задумчиво смотрит он на противоположенный берег озера Онтарио, рядом с ним два маленьких мальчика сиу в национальных нарядах. На другой стороне озера уже США. Сжимают в руках юные краснокожие воины луки и томагавки, а носы то у них курносые - Пашкины. Ну, Пашка! Ну, ты и жук! Ни триппер, ни развал СССР, ни океан тебя остановить не смогли. Все-таки перешел ты через воды Атлантики. Ну что ж ... Удачи тебе Пашка - Дакота! И воистину чудны дела Твои Господи!

В девяносто втором году трикотажный комбинат обанкротился. Женя осталась без работы с двумя маленькими детьми на руках. Ее муж еще в восемьдесят девятом году хлебнул паленой водки и отъехал в мир иной. Я встретил ее в марте девяносто третьего года на рынке. Она доставала из огромной клетчатой сумки детское барахло и показывала тряпки молодой беременной женщине.

-- Дешево отдаю, берите, - уговаривала она покупательницу.

-- Здравствуй Женя, - я подошел к ней поближе, - узнаешь меня?

-- Как же, как же, - неприятно усмехнулась она, шмыгнув носом, - прынц с фингалами.

-- Вы знакомы? - бросив вещи и насторожившись, спросила меня покупательница, пристально глядя на Женю.

У Жени красное усталое обветренное лицо, одета в уродующий ее фигуру зеленоватый безразмерный китайский пуховик, вся сгорбилась, в руках держит продажные тряпки. Не ухожены у нее пальчики рук, все на холоде потрескались, на ногтях следы дешевого маникюра.

-- Не в этом смысле, - опять усмехнулась Женя, и осипшим голосом базарной торговки успокоила мою жену - не бойся я с ним не трахалась. Иначе он бы и близко бы не подошел. Ну как вещи то будите брать? Так и быть со скидкой отдам.

Мы взяли и расплатились. Потом ушли. А она осталась на этом торжище, на холодном ветру, добывать кусок хлеба для своих детей.

В девяносто седьмом году когда я уже вовсю занимался юридической практикой, Женя пришла и попросила помочь ей с оформлением документов на фирму и аренду помещения. Я все сделал.

Сейчас у нее три магазина, ухоженная внешность, молодой как с обложки глянцевого журнала любовник и пустота в глазах. На дворе уже третье тысячелетие.

На столе в фарфоровых чашках остывает кофе, нетронут коньяк в бокале. Я в ее офисе уже проконсультировал Женю по налогам, а теперь мы просто разговариваем.

-- Знаешь, устала я, - жалуется Женя, - сил больше нет. Так и хочется все на хрен послать. Надорвалась я, жить совсем не хочется.

Держись Женька, держись! Если уж такие бабы как ты, надорвались и больше жить не хотят, то в России точно последние времена наступят.

-- Евгения Павловна! - чеканя слог, строго говорю я, - Ты ещё должна и внуков поднять, - сурово улыбаюсь Жене, - и только потом о заслуженном отдыхе думать.

-- Внуки, - чуточку морщится Женя, - да я в силах еще рожать, рано меня в бабки записывать.

-- За чем же дело стало, рожай! - насмешливо предлагаю я.

-- Да уж не от тебя ли? - как встарь ухмыляется Женя.

-- У тебя для этого отборный самец есть, - язвлю я, - где уж мне за таким угнаться в мои-то годы.

-- Мальчик из секс - шопа, мне не для этого нужен, - равнодушно отмахивается Женя, поучающим тоном добавляет, - для того чтобы детей делать не товарный секс нужен, а любовь, только тогда они сильными и красивыми вырастут.

-- Ну Женька, - поразился я, - ты что еще в сказки веришь? После того что с нами всеми было, все еще веришь?

-- А во что по-твоему верить то надо? - серьезно без улыбки спрашивает Женя и чуточку мечтательно вспоминает, - вот у тебя с Инь вот любовь была, я аж вся обзавидовалась тогда.

-- Да какая это любовь, - как от кислого скривился я, - так просто ... посношались да и разбежались.

-- Боишься? - прищурилась Женя, - неужели до сих пор себе признаться боишься?

Бряцает о фарфор чайная ложечка, это я все мешаю кофе в чашке, получается маленький водоворот. Боюсь? А чего мне бояться, просто я не знаю, что тогда было, вот не знаю и все.

-- Это я в военкомате твой домашний адрес и телефон узнала, а потом твою маму попросила мне номер полевой почты дать. Инь твой адрес найти просила. Вот я ей и передала, - признается Женя, - Она тебе написала?