Импульс

В баре под названием «Красный цыпленок» было шумно и промозгло; зал то и дело оглашался громким хохотом. По бару слонялись пять-шесть проституток; девушки принимали угощение от моряков и шарахались от широкоплечих докеров в промасленных одеждах.

Маркус откинулся назад в перекошенной и грязной виниловой кабинке. От сигаретного дыма воздух казался голубым, синие колечки вились вокруг голых лампочек, свисающих с черного потолка. Маркус так волновался, что даже на мгновение пожалел, что не курит.

Где же Бертран?

Совсем молоденькая девушка, не старше шестнадцати, как показалось Маркусу, продиралась сквозь толпу мужчин к его кабинке. Он видел, как она недовольно морщилась, когда кто-то из мужчин гладил ее по бедру или по обнаженной коленке. Худенькая, по-детски прелестная, с длинными черными волосами, ниспадавшими вдоль спины, и очень белым от густого слоя пудры лицом, как в конце концов догадался Маркус.

— Monsieur? Vous voulez quelque chose d'autre, peut-etre? [2] Маркус улыбнулся девушке:

— Ты ведь знаешь, что эту отраву невозможно пить, ведь правда? — Затем он отрицательно покачал головой и перешел на французский: — Non, mademoiselle, non, merci. [3]

Маркус наблюдал, как она пробирается между маленькими столиками, стоически принимая все сальные комментарии, все бесцеремонные жесты. Бедная девочка. Наверное, дочь хозяина бара. Да, именно так. Дешевая рабочая сила. Возможно, она покрыла лицо таким слоем белой пудры специально, чтобы не узнавать саму себя. Маркус покачал головой. Он подумал о Рафаэлле: «Интересно, что она сказала бы об этом баре и его обитателях?» Наверное, широко раскрыла бы глаза и ужаснулась до глубины души, но постаралась бы вести себя так, как будто пришла в «Карнеги-холл». Маркус усмехнулся и пожалел, что ее нет рядом.

Но где же Бертран?

Какая-то проститутка состроила ему глазки, послала воздушный поцелуй и вопросительно подняла умело нарисованную черную бровь. Маркус, улыбаясь, покачал головой. Она начала подниматься со стула, но он снова покачал головой, на этот раз без улыбки.

Проститутка пожала плечами, села на свое место и наклонилась вперед так, что ее груди, полные и обвисшие, почти вывалились из блузки. Какой-то мужчина громко рассмеялся, просунул руку под блузку и начал тискать ее грудь. Проститутка заорала и ударила его по руке, затем сбросила мужчину со стула, и тот растянулся на полу. Бар взорвался хохотом.

В музыкальном автомате заиграла музыка: какая-то молодежная группа разразилась неистовым роком, заглушившим шум в баре. Дым стал настолько густым, что Маркус закашлялся. Он уже совсем собрался покинуть бар, когда в дверях появился Бертран.

С минуту Маркус разглядывал его, думая про себя: «Выглядит, как герой из кинофильма сороковых годов». На Бертране был светло-коричневый плащ и фетровая шляпа, низко надвинутая на левый глаз. С его тонких губ свисала сигарета.

Бертран бросил взгляд в сторону Маркуса, еле заметно кивнул и медленно, как будто каждое его движение снималось на видеокамеру, направился к его кабинке.

— Ты опоздал, — заметил Маркус.

Бертран сел и подал знак молоденькой официантке.

— Это было неизбежно, — проговорил он, затем добавил, глядя в сторону девушки: — Хорошенькая. Ее зовут Бланшет, ей всего пятнадцать, и она не была девственницей, когда я впервые занялся с ней любовью. Интересно, кто был первым. Наверное, один из этих интеллектуалов-посетителей.

Произнося эти слова, Бертран не переставал улыбаться девушке.

— Ma chere, une biere, s'il te plait. [4]

Девушка кивнула, в ее улыбке была видна нервозность. Бертран жестом приказал ей идти.

— Ты опоздал. Что, это было совершенно неизбежно?

Маркус терпеть не мог Бертрана и все, что с ним было связано. Некоторые считали его миловидным: лет сорока, подтянутый, с мрачным задумчивым взглядом, притягивающим как женщин, так и, судя по всему, молоденьких девушек. Но Маркус считал, что лицо Бертрана выдает его черную душу. Бертран был человеком злобным, безжалостным, аморальным и настолько непредсказуемым, что и женщинам, и мужчинам приходилось постоянно быть начеку, находясь рядом с ним.

— Дела, — проговорил Бертран и откинулся на стуле. Он расстегнул плащ: под ним оказались черный свитер с высоким воротом и темные джинсы. — Мне надо было кое-что проверить. Мой агент на заводе все перепутал, и я не сумел получить те мины, которые заказывал. — Он поспешно поднял руку, заметив, что Маркус мгновенно изменился в лице от гнева. — Я все исправил, не волнуйся. Завтра в шесть часов утра на улице Пьера, 27, ты, я и еще один тупой француз-бюрократ будем следить за погрузкой мин на борт «Аонии». Судно направится в Нигерию, насколько тебе известно. Все схвачено.

— И ты поплывешь на этом корабле?

— Да, так было запланировано. А вот и мое пиво. Merci, ma chere. [5]

Маркус наблюдал, как девушка медленно удалялась от их столика, несколько раз оглянувшись на Бертрана, но на этот раз улыбка ее была застенчивой. Бертран тоже улыбнулся ей и обратился к Маркусу: