Имперский Грааль

– Ma-дам Эстергази? Кто это?

– Это я, пап. Извини, я тебе не сказала. Люссак в ярости повернулся к Натали Норм.

– Вы мне за это ответите!

Женщина только плечами пожала в ответ:

– Для меня это такая же новость, президент. Справедливости ради замечу, что и я не в восторге от вас, как от родственника.

– Папа, но разве ты не этого хотел?

Одна только Миранда Гросс тут не в курсе, чего и на каких условиях хотел Гилберт Люссак, которого вполне устроил бы в качестве зятя клон-консорт, однако именно Миранда приподняла белую бровь в жесте выразительного недоумения, будто желала бы с этого места услышать больше. Брюс сидел в сторонке паинькой и, судя по выражению лица, надеялся, что его ни о чем не спросят.

– Вы можете вывезти своих горняков, – продолжил Норм, будто бы никто тут только что не получил по голове. – На отзыве эскадрильи Волков я не настаиваю.

– Вы используете мою дочь в качестве живого щита и… и… и твердите мне о гуманизме?

– Я остаюсь. Извини, папа.

– Мари, твое поведение безответственно и нанесет Зиглинде ущерб.

Мари Люссак задумалась.

– Может быть, да, – наконец сказала она. – А может быть – нет. Нет, если я думаю правильно.

– Вот увидите, – мрачно заявил Люссак, адресуясь главным образом к Лантену и Ква'ану и ища в них союзников, – в конечном итоге Авалоном завладеет Пантократор. Я не могу больше продолжать переговоры, я -заинтересованная сторона. Приостановите переговорный процесс до тех пор, пока Церера не вышлет мне замену.

– Мы все тут заинтересованные стороны, – сказала Натали Норм. – Вы только одна из них.

– Замены не будет, – присоединилась к ней Приматора Ариадна. – Этот конфликт разрешают только заинтересованные стороны. Решаем мы. Решаем сейчас. Несем личную ответственность и испытываем личную боль. По большому счету Пантократору все равно, кто получит Авалон. Пантократор действует в интересах человечества.

И только Натали Эстергази-Норм вздохнула, встретившись глазами с мужем. Интересы человечества становятся просто словами, когда у тебя дети в сугробе. Пантократор называет своими тех, кто верит в Добро и Зло, потому что если бы они отбирали тех только, кто способен эти понятия различать, им было бы, пожалуй, некого посылать в мир с миссией.

Душа – понятие, равновеликое Добру и Злу. Официальная наука этими категориями не оперирует. Добро и Зло есть полюса духовной сферы, и как возникает на разнице потенциалов электрический ток, так в присутствии Добра и Зла рождается душа.

У клона души нет. Все, что у него есть – матрица значений, определяющих структуру мозга. Свобода выбора для клона существует чисто субъективно. Личность у клона есть, она формируется суммарно на основе опыта и систем его интерпретации – той же матрицы мозга. Никому не нужно, чтобы у клона была душа, ведь клон по определению делается на заказ. Душа – нематериальное нечто, способное вмешаться в проект и пустить его под откос, «душа» – всего лишь термин для описания процесса на бытовом уровне.

Есть еретическая теория, согласно которой душа могла бы развиться с течением времени, однако встроенный в большинство «кукол» терминатор ей этого не позволяет, и «куклы», к вящему спокойствию общества, остаются не-людьми.

У вироидных кристаллов Авалона времени достаточно. Принцип построения кристалла схож с аналогичным принципом белковой структуры: и тот, и другая способны увеличиваться, воспроизводясь; извлекать из окружающего хаоса необходимые строительные элементы и организовывать их согласно некоему коду, где кристаллическую решетку вещества можно рассматривать как аналогию привычной нам ДНК. Нет ничего необычного, и уж тем более нового, в технологии записи информации на кристаллический носитель. Дает ли это нам право назвать их живыми? На первый взгляд не больше, чем непробужденного клона, но разве можно утверждать что-то с определенностью, опираясь только на первый взгляд? Удивительное состоит лишь в том, что на кристалл Авалона может быть записана личность. Когда Бротиган совершил эту бессмысленную глупость, то есть убил меня, некий кристалл на лабораторном столе стал Игнасией Монти.

– Ничего удивительного, – вставил в этом месте Рубен Эстергази, – если расценивать личность как совокупность информации и энергии. Информация может быть записана и передана, это, насколько я понимаю, основа технологии, по которой производились Назгулы.

Брюс посмотрел на «бульдозер»:

– Хочешь сказать, ты не тот самый Рубен Эстергази, а копия его личности, записанная на другой материальный носитель и дальше развивавшаяся в зависимости от новых обстоятельств?

– Ну да. А какая разница, если не вдаваться в теологию? Я, – тот, судя по интонации, усмехнулся, – опасаюсь теперь произносить слово «душа».

Голограмма госпожи Монти растаяла в воздухе, речь ее прервалась. Мари, державшаяся как хозяйка феномена, посмотрела на ошарашенных мужчин.

– Ни фига себе, – выдавил Брюс. – Как ты это?

– Отправляясь на Авалон, я примерно знала, в каком направлении рыть. Все это время я продолжала работать по зиглиндианскому взрыву. Ну… вы ведь знаете?