Империус (ЛП)

Поймав на себе взгляд отца, Римус понял, что тот благодарен сыну за смену темы, и они последовали за Руфусом. Улыбаясь, он отворил ворота и пропустил родственников вперед – судя по всему, он всегда пребывал в хорошем расположении духа.

– Поверь, мы не опоздаем, - продолжил он. – Рут и Эдмунд живут с мамой и папой, так что она всегда здесь, и я думаю, что Ро и ее выводок проводят здесь Пасху. Но Бен и Бекс вечно очень заняты то одним, то другим, то третьим, поэтому, когда бы я ни оказывался здесь, они всегда появляются позже. Так что, думаю, пока мы можем об этом не беспокоиться.

Их движение по дорожке было медленным из-за Рейнарда, но Руфус занимал это время дружелюбной болтовней о родственниках, с которыми им вскоре придется повстречаться – о вероятной рассеянности Ровены, которой приходится следить за четырехмесячным сыном и двухлетней дочерью, о неимоверно скучных беседах с его братом Беном, потому что тот говорит исключительно о свойствах прутьев и фикстурах, с которыми он сталкивался в своей работе дизайнера метел, о том, что с его сестрой Бекс бесполезно пытаться говорить о работе, потому что она всегда избегает этой темы в любой компании, и что его мать Талия может болтать о чем угодно до бесконечности, если вам не повезет оказаться загнанным ею в угол. К тому моменту, как они дошли до крыльца дома, Римусу начало казаться, что он знает этих людей всю жизнь.

Это было довольно странное чувство. Ему в новинку было осознавать, что у него есть кузены, которые не желают ему смерти.

- Подведем итоги, - объявил Руфус экспансивно, когда они чуть задержались перед деревянной дверью дома Грейстоунс. – Если хочешь поскучать, завяжи беседу с Беном. Если не хочешь разговаривать, заговори с Бекс. Если хочешь, чтоб собеседник все время отвлекался, обратись к Ро. За вежливым разговором – к моему отцу. Если же хочешь поучаствовать в беседе, где тебе не надо будет разговаривать вовсе, отправляйся к моей матери. Если заговоришь с одним из детей, можешь узнать много странных вещей. Но за нормальным общением придется идти ко мне или Рут. Вот и все, что тебе надо знать.

- Больше подсказок не будет? – не смог удержаться от вопроса Римус. – А то я иду практически вслепую.

Руфус непонимающе моргнул, а затем вдруг разразился смехом.

- А ты ничего, - сказал он, продолжая усмехаться. – Учитывая, что ты оборотень, я ожидал, ты будешь похож на мученика. Приятно иногда ошибиться.

Столь обыденное упоминание его болезни застало Римуса врасплох. Рейнард тоже резко посмотрел на Руфуса, но тот лишь пожал плечами, переводя взгляд с одного на другого.

- Ты не ожидал, что я коснусь этого? – заметил он гораздо более серьезным тоном. – Но не переживай на этот счет. Не могу говорить за других, но лично меня это не волнует. – Он улыбнулся и добавил: - Во всяком случае, если ты не решишь потеснить меня с позиции паршивой овцы. Мне нравится быть странным – это означает, что я могу делать, что хочу, и никто не станет этому удивляться или ужасаться.

Римус не сдержал улыбки.

- Ты напоминаешь мне моего старого друга. Он любил говорить что-то в этом же духе.

- В таком случае я уверен, что мы с тобой поладим, - с ответной улыбкой сказал Руфус. Он огляделся, посмотрев в бриллиантово-голубое небо, на яркие цветы, колышущиеся на ветру, на поднимающегося ввысь и запевающего свою песню жаворонка. – Глубоко вдохните, - сказал он, закатывая глаза, - и вберите в себя это умиротворение и тишину, потому что, когда я открою дверь, вы забудете об их существовании. Приготовьтесь.

Затем, вставив ключ в скважину замка, Руфус отпер дверь.

Вот это шум!

Небольшая стайка детей промчалась мимо по открывшемуся им аккуратно забранному панелями коридору. С криками и смехом они гнались за неистово лающей собакой от одной двери к другой, в какой-то момент едва не снеся зазевавшегося домашнего эльфа, несущего в ближайшую комнату поднос с напитками; приподняв подол чистенького чайного полотенца, служащего ему одеждой, эльф поспешил убраться с дороги. Откуда-то сверху доносился рев младенца, а из открытых дверей в конце коридора слышалось шипение и бульканье стоящих на огне котлов и женский голос, постоянно комментирующий свои действия. Где-то в отдалении послышался грохот, громкий голос мужчины что-то недовольно проговорил, и вдруг по дому разнесся плач второго ребенка – очевидно, словесного выговора оказалось достаточно, чтобы довести его до слез. И через весь этот шум едва пробивались звуки печальной музыки.

Римус взирал на открывшуюся ему картину с разинутым ртом, Руфус рассмеялся, а Рейнард широко улыбнулся.

- Знаешь, я не думал, что все это может быть еще громче, чем в прошлый раз, - признался старший Люпин почти радостно. – Я впечатлен.

Руфус только снова пожал плечами.