Императрица Орхидея

— Да, но тут есть препятствия, — возразила я, вспоминая, что в Книге регистрации императорской плодовитости, своеобразном дневнике, который вел главный евнух Сым и куда он записывал все спальные деяния Его Величества, эти деяния были весьма скудными. Великая императрица даже обвиняла императора в том, что он «намеренно и без всякого проку растрачивает драконово семя». И все потому, что император предпочитал любить одну-единственную наложницу и забывал о своей обязанности распределять семя среди всех, то есть каждую ночь спать с новой женщиной. Великая императрица весьма зло отзывалась о прошлых наложницах императора, которые проявляли к нему слишком сильную привязанность. Она называла их «испорченными девками» и, не колеблясь ни минуты, строго наказывала.

Я рассказала матери, что великая императрица специально повела нас в Зал наказаний, где я впервые увидела знаменитую когда-то красавицу госпожу Фэй. Долгое время та была любимой наложницей императора Дао Гуана, и вот теперь она жила в огромном кувшине. Оказалось, что у госпожи Фэй отрублены все конечности. Глядя на нее, я едва не упала в обморок

— Госпожа Фэй обвиняется в том, что она решила полностью завладеть императором, — холодно пояснила великая императрица. — Но ей не удалось никого обмануть, кроме самой себя!

Ее оставили в живых только в назидание другим.

Я никогда не забуду тот ужас, который я испытала при виде госпожи Фэй. Ее голова опиралась на край кувшина, лицо было грязное, с подбородка капала зеленая слизь.

Мать схватила меня за плечи и встряхнула;

— Обещай мне, Орхидея, что ты всегда будешь осторожной и мудрой.

Я обещала.

— А как же все остальные тысячи избранных красавиц? — спросил Гуй Сян. — Кто может запретить императору овладеть любой женщиной во дворце, если вдруг у него возникнет такое желание? Кажется, он может «осчастливить» по своей прихоти даже поломойку.

— Ему действительно позволено все, однако мать не поощряет его к близости с дворцовыми поломойками, — сдержанно ответила я.

— Почему Его Величество захочет возиться со служанками, когда в его распоряжении столько прекрасных жен и наложниц? — обратилась к матери Ронг.

— Могу сказать только одно, — ответила мать, — что императора может сильно расстраивать, что он не имеет права по собственному желанию каждую ночь спать с любимой женщиной.

Некоторое время мы молчали.

— Очевидно, Его Величество просто ненавидит тех женщин, которых навязывает ему мать и евнухи, — продолжала мать. — И чувствует себя боровом, которого насильно тащат на случку.

— Орхидея, а как ты собираешься себя вести? — спросила Ронг. — Ведь если ты будешь соблюдать все правила, то можешь вообще никогда не дождаться императорского благорасположения, а если попытаешься проявить инициативу и Его Величество тебя заметит, то великая императрица отрубит тебе конечности.

— Знаете что? Пойдемте в Храм милосердия и посоветуемся с духом твоего отца, — предложила мать.

Чтобы добраться до храма на вершине Гусиной горы, нам пришлось подняться по лестнице в несколько сотен ступенек. Мы зажгли благовония и сделали щедрое пожертвование. Но дух отца ничего мне не посоветовал. Я затрепетала и поняла, что мне придется действовать на свой страх и риск.

Могила отца находилась на склоне горы, обращенном к северо-западной части Пекина. Она поросла травой по колено. Сторожем на кладбище служил старик, который постоянно курил глиняную трубку. По поводу разбойников он нас заверил, чтобы мы не беспокоились.

— Покойников в этих местах знают по их долгам, — сказал он, но тут же посоветовал: — Если же вы хотите оказать ему уважение, то купите место на кладбище выше по склону, там, где больше солнца.

Я дала старику пятьдесят таэлей и попросила присмотреть, чтобы тело моего отца не выкопали и не растерзали дикие собаки, которые иногда раскапывают могилы в поисках корма. Старик был так потрясен моей щедростью, что выронил изо рта трубку.

В один из дней из дворца в огромных коробках прибыли подарки. Они заняли в доме практически все свободное пространство и, кроме того, все столы и кровати. Негде было даже спать и есть. А подарки все продолжали прибывать. На следующее утро на нашем дворе разгрузили шесть монгольских лошадей, которые привезли картины, статуи, старинные произведения искусства, рулоны шелка и сучжоуские вышитые изделия. Одновременно мне вручили разные украшения из золота и драгоценных камней, а также множество пар обуви. Матери подарили золотой чайный сервиз, серебряные кастрюли и медные умывальники.