Императрица Ядов (ЛП)

Один шагнул вперед. Самый низкорослый из всех, с длинным шрамом, спускающимся по правой щеке.

— Отдайте нам наши ружья и пусть это будет честный бой, — прорычал он. — Титус была права, говоря, что у тебя нет чести.

— Потому что она сама такая благородная.

Я махнул рукой своим людям. Они опустили оружие — они не волновались. Они были похожи на детей, которые только что забрели в кондитерскую.

— Давайте не будем прибегать к насилию. Зачем вы здесь?

Мужчина зашипел, его шрам исказился, когда он это сделал.

— По той же причине, что и вы.

Моя улыбка стала шире.

— Я боялся, что ты можешь, так сказать. — я сбросил свой блейзер, передавая его Олежке. — Если вы ищете честной борьбы, позвольте мне представить себя в качестве кандидата.

Мужчина бросился ко мне. Его движения были дерзкими и нетренированными. Действия простого солдата, а не кого-то высокопоставленного в операции Татьяны.

Убить его было легко.

Его шея раскололась между моими руками, как ветка.

— Кто-нибудь еще? — спросил я оставшихся мужчин, когда их предводитель рухнул на землю, как мешок с картошкой.

Никто из них не пошевелился.

— Жаль. Я так надеялся на честный бой.

Остальные мужчины набросились на меня, как рой мух. Видимо, они не понимали принципов равной борьбы, так как это было четверо против одного. Когда мои люди попытались вмешаться, я поднял руку.

Я хотел почувствовать, как рвется плоть под моими руками, как хрустят кости в моей хватке. Эти люди охотились за моей Еленой... и ребенком. Они пытались причинить боль чему-то, что принадлежало мне. Они заслуживали не меньше, чем умереть от моих рук.

Именно так они и умерли.

Первый из них вцепился мне в горло, думая, что он может лишить меня воздуха. Я поймал его запястье в воздухе, дернув вправо с яростной силой. Звук вывиха его плеча был погребен под его воем боли. Когда он упал на землю, остальные затоптали его.

Один убит.

Второй и третий нападавшие объединились. По одному на каждую руку. Это эффективная техника; в конце концов, как я мог сражаться без оружия? Однако они не учли, что я предсказал их план и легко отступил в сторону.

Я снес третьего, когда он пробегал мимо меня, и он упал на землю. Было нетрудно наступить ему на горло, перерезав кислород моим ботинком.

Второй упал так же легко, как и его напарник. Когда он повернулся ко мне, я протянул руку и схватил его за голову. Рывком я вывел его из равновесия и поднял только пальцами. Он закричал, когда я надавил, и закричал еще громче, когда я залез ему в рот и выдернул его язык.

Он умер, захлебываясь собственной кровью.

Четвертый напал на меня последним. Он поднял большую палку, размахивая огнем на ее конце.

Я приподнял бровь, почти впечатленный его пылающим оружием.

Он бросился на меня, сначала наведя пламя. Я увернулся на миллисекунду, ощущая, как жар коснулся меня. Он опалил мою рубашку, но не коснулся кожи.

Я поджал губы. Это сшитая на заказ рубашка, которая, вероятно, стоила больше, чем земля, на которой мы стояли.

В следующий раз, когда он бросился на меня, я снова отступил в сторону, но повернулся и схватил его сзади за шею. Он вновь упал на меня, позволив мне вырвать палку из его руки. Как только он свалился на землю, я прижал его к груди, позволяя огню пожирать его плоть и жизненную силу.

Он был еще жив, когда мы покинули импровизированный лагерь, но ненадолго.

Уходя, Олежка протянул мне мой блейзер.

— Посмотри, сможешь ли ты найти что-нибудь, что могло бы привести нас к Татьяне, — сказал я. — Если нет, пусть они достанутся животным.

6

Константин Тарханов

Поиски продолжались еще три дня.

Боевой дух начал ослабевать по мере того, как грязь все больше впитывалась в одежду, а животы урчали. Меня мало беспокоило нытье мужчин — они знали, что мы не уйдем, пока я не получу то, за чем пришел.

Мы обнаружили еще несколько свидетельств того, что Елена была рядом, когда мы надвигались. Импровизированное укрытие из веток, оторванный кусок обертки, куча кошачьего дерьма, которое, как я предполагал, так мило оставила для нас Бабушка.

— Босс. — однажды вечером ко мне подошёл Олежка. Он сразу же заговорил своим мягким голосом, что означало, что он собирается попытаться убедить меня отказаться от моего тяжелого положения. — Я могу продолжать охотиться за ней. Я приведу ее и всех, кто с ней, в целости и сохранности. Даю тебе слово.

— Я верю тебе, Олежка.

Я не стал много говорить.

Он окинул взглядом мужчин, съежившись, когда увидел растущее изнеможение.

— Константин... ты Пахан прежде, чем мужчина.

— Действительно. Вот почему я принимаю решения. — я кивнул ему головой. — Не волнуйся, Олежка. Она рядом.

Он не ответил на это. Было ясно, что он думал, что я несу чушь. Вместо этого он спросил:

— Ты говорил с Артемом?

— Мы увидим, в каком состоянии Елена, когда найдем ее, — сказал я. — Оттуда я приму решение об Артеме.

Олежка не просил меня дополнять. Судя по его взгляду, он не думал, что решение, которое я принял в отношении Артема, будет бескровным и добрым.

На четвертый день мы наткнулись на небольшой лагерь.