Императорский воспитанник

— Имеете, — с подобострастным поклоном сказал Юри, — но даже несовершеннолетнего дворянина, если его наказывает не отец и не опекун, можно высечь только в суде…

— Это всего лишь младший конюх. Эй, чего встали! Почему он еще не на лавке!

Скамья правосудия — так громко и пафосно называлась простая деревянная лавка, к которой всегда привязывали для наказания провинившихся в замке слуг.

И снова накрыло пониманием, что это все не игра, не шутка… Но Лан даже головы не повернул в сторону Даниэля. Хотя где-то там, в самой глубине тот мальчишка, которого сейчас жестоко предавал лучший друг, все еще не верил, все еще ждал — вот сейчас… пусть даже засмеется. И скажет, что все это глупый розыгрыш.

Чужие липкие руки шарили по одежде и Ланире едва не вывернуло наизнанку. Почему же он позволил этой мрази так с собой обращаться? Зачем, ради чего?! Ради кого?!

Теперь поздно задумываться. Его держали так крепко, что синяки останутся, и хорошо, если от усердия руки не вывихнут. Тот, что справа — Лану было все равно, кто это, он даже головы не поворачивал — так старательно заламывал жертве руку, что резкая боль в плече отзывалась звоном в ушах и сладостью во рту.

Даниэль молча наблюдал со своего места за суетливыми приготовлениями. И ухмылка его из насмешливой переходила в злорадную. Когда Лан уже был растянут на скамье, их глаза снова встретились. Этот привычный молчаливый диалог, разговор взглядов. Поединок взглядов!

«— Ну что, понял, наконец, кто тут хозяин?»

— А не пошел бы ты… мне ты не хозяин!

— Значит, пощады просить не будешь?

— У ТЕБЯ?! Ни за что!

— Ну, ты сам напросился…»

— Всыпьте ему как следует! — в голосе Даниэля вылилась вся та злость и ярость, которые бушевали внутри. Он покраснел и гневно раздувал ноздри. Этот безмолвная перепалка, эта невозможность согнуть, подчинить, привела его в такое бешенство, что даже те ростки сомнения, что еще были где-то в глубине души, оказались выжжены под корень. Этот чертов упрямец брал над ним верх! Даже сейчас! Нет, он сломает, сломает эту проклятую гордость! Если не хочет просить прощения, будет просить пощады!

Герхард постарается, его и просить не надо, вон, так и горит азартом…

— Бейте, пока не заорет!

Лан чувствовал, как с него стягивают одежду — обычные штаны для грязной работы, как Винц крепко держит его за кисти рук, а кто-то так же крепко прижимает уже голые ноги. Это было так унизительно, что даже страха не осталось.

— Я принял замечательное решение, господа, — теперь в словах герцога звучал злой смех, — Я превращу твою жизнь в настоящий кошмар, ничтожество! Упрямый мальчишка! — Даниэль швырял словами в жертву. — Последнее слово все равно будет за мной! Итак, любезные каи… — герцог внешне почти успокоился. И только нездоровый блеск в глазах выдавал, что это не так. — Только не бейте его по спине, я не намерен лишиться работника на конюшне на ближайшие дни, — и кивнул, — приступайте!

Лану было уже почти все равно. Пусть хоть убьют. Главное молчать, терпеть и молчать! Он вывернул голову и вцепился зубами в грубую ткань рукава. Во рту стоял привкус горечи и пыли от старой куртки.

В последнюю секунду возникла заминка. Все знали, что Лан когда-то был лучшим другом герцога. Фавор взбалмошного правителя непредсказуем: низвергнутый любимчик всегда может вернуться наверх и вспомнить, кто больше всех усердствовал при наказании.

Герхард преодолел сомнения первым. Он быстро огляделся, скользнул глазами по ведру с прутьями — его притащили вместе с лавкой — злорадно ухмыльнулся и снял с пояса лошадиный стек. Кивнул мешковатому крепышу Дрэну и взмахнул рукой, пробуя свое орудие на хлесткость. А сам одним глазом косился в сторону герцога. Стек — это не розги, этим, умеючи, покалечить можно.

Но Даниэль промолчал. Сейчас он не задумывался о таких мелочах. Главное, добиться цели! Не он виноват, что зашло так далеко!

Пока мужская часть герцогской свиты развлекалась подобным образом, юные фрейлины, не участвовавшие в охоте, с интересом ждали возвращения мальчишек, и коротали время у окна. выходившего во двор.

— Вики, иди-ка сюда. Посмотри, чем развлекаются наши мальчики.

— Знаешь, Несс, от чего бы я хотела быть подальше, так это от их забав, — сказала Виктория. И, тут же опровергая свою мудрость, поспешила на зов Ванессы. Тем более, судя по отдаленным звукам, мальчики развлекались во дворе. Так что, с третьего этажа полюбоваться на их развлекушки было и удобно, и безопасно.

— Кого-то собираются высечь, — сказала Вики, — зачем притащили сюда этого бедола… Ой, это же Лан!

— Он, — согласилась Ванесса. — Наш душечка-герцог до него да-авно добирался. Вот и добрался. О! Начали.

Говорок во дворе почти не был слышен, зато свист двух хлыстов и размашистые удары по телу доносились отчетливо.

— Несс, как тебе не стыдно! Это же Лан!