Императорский воспитанник

И словно прорвало плотину: Люди спешили поделится впечатлениями и обсудить новость. Шум стал нарастать.

РОЗГИ! — это слово заполнило все пространство тронного зала, и Даниэлю вдруг стало трудно дышать…он не верил, не мог поверить, что это с ним… что это для него сейчас принесут в кабинет розги…Он, взрослый, влиятельный, правитель, по одному его слову слуги готовы были мчатся со всех ног, чтобы исполнить и угодить… а теперь всего этого нет и он в одно мгновение превратился в нашкодившего мальчишку, которому… которого… от накатившего ощущения беспомощности, горло сжал спазм.

Медленно двигаясь к выходу, он ощущал на себе сотни взглядов — они как будто подталкивали его в спину. Бывший правитель… раздавленный, униженный, сломленный и совершенно упавший духом…

Внезапно Даниэль остановился, медленно обернулся и обвел мутным, полным боли взглядом толпу. Казалось, он пытается найти кого-то в зале. Хоть одно сочувствующее лицо, хоть одни глаза без насмешки…Но толпа не выражала сочувствия. Напротив, то тут то там стали слышны остроты и шутливые выкрики.

— Ах, Ее Высочество станет учить будущего мужа хорошим манерам собственноручно! Какая пикантная подробность! — прозвучал нежный, как колокольчик голосок одной из фрейлин.

Элиза! Та, что всего час назад сидела возле него, мило улыбалась, преданно заглядывая ему в рот. Наверное она и сейчас так же улыбается!

Даниэль закрыл лицо руками и выбежал из зала прочь.

Смотрят… везде на него смотрят… караульные, слуги в коридоре, гвардейцы на лестнице… А сможет ли он теперь взглянуть в лицо хоть кому-нибудь в этом замке?

Лестничный пролет тянулся бесконечно. Но и он закончился. Принцесса за время пути не оглянулась ни разу. И шагу не сбавила. Так что Даниэлю приходилось временами почти бежать. И вот, наконец, кабинет…

ОНА — так Даниэль называл теперь про себя Ее Высочество, скрылась за массивными дверями, а он топтался перед входом и никак не мог заставить себя войти. Ноги будто прилипли!

Внезапно за спиной кто-то кашлянул. Даниэль вздрогнул, нервно оглянулся и быстро вошел, закрыв за собой дверь. Но тут же замер на пороге, упершись взглядом в такой знакомый предмет.

В кабинете все уже было готово. Простая деревянная лавка, древняя как сам замок, стояла посреди комнаты… та самая… которую еще недавно принесли во двор по его приказу, и на которой Лан…О, господи! Это не может случится с ним! Не может…

Толпа за окном притихла, вслушиваясь в свист розги и отчаянные вопли получающего по заслугам мальчишки. Почти все молчали, только изредка кто-то решался вставить слово.

— Ишь, как разоряется жалостно, — после очередного, особо пронзительного взвизга, заметил подошедший Гавриил. — По своей-то корме, видать, не так весело, как по чужим хлестать! Ниче, Грена, — кивнул он пригорюнившейся поварихе. — От такого еще, почитай, ни один малец в мире не помер! А нашего до осьмнадцати лет сам Пресветлый учить велел! Оно одинаково полезно, что крестьянским дурням, что дворянским. Предки, они народ мудрый, зря заповедовать не стали б!

— Балованный он, да глупенький, — вздохнула тетка. — Учить некому было, знамо ли дело, пацану в руки игрушку дали — властвуй! Вот и спортился. Мальцом-то, бывало, прибегут вдвоем с Ланом — тетя Грена, дай булочку сладкую… — ударилась она в воспоминания.

— А ты про другое вспомни, — сурово оборвал кузнец. — Как он со своими прихвостнями тебе в лицо едва не блюдом засветили, вишь ли, не тот крем им был! Нееет, по заслугам поганцу, по заслугам! И не трясись, Ее Высочество с пониманием, до смерти не запорет. А наш недельку не сядет, дык поумнеет, глядишь. Я вона своим и поболе вправлял, ниче, только к пользе шло.

Лан проходил двором, без всякого желания стать зрителем (точнее, слушателем) императорского воспитания. Но пришлось.

Зрители уже притихли. Лишь один проявлял нездоровый азарт — писец замковой канцелярии, ровесник Лана. Потому-то юный писец отличался особым неравнодушием к унижениям всех, кто был выше его. Во время порки Лана он так пихался и лез поближе, что его чуть не вышвырнули.

Теперь пихаться смысла не было, главное — внимательно слушать. Зато источник звука… ведь наказывали самого герцога!

Ну, в империи такое не в новинку. Все знают, как строго там с аристократическими детками… чем аристократичнее, тем чаще порют! Но тут до недавнего времени была вовсе не империя, и таких развлечений не подворачивалось.

— Больше музыки, больше музыки! — весело выкрикнул писец зазывалку ярмарочного балагана. — Даешь представление! Всем подарок долгожданный — герцог на скамье, бесштанный!

Кто-то в толпе проворчал, что за такое паразиту самому надо расписать одно место. Но тот не унимался. Герцог его как-то обидел, и наступил миг заочного отмщения.

Лан подошел к нему. Молча. И когда мальчишка подпрыгнул в очередной раз, просто наступил ему на ногу и чуть-чуть двинул плечом. Чуть-чуть, так, что писец повалился на мягкую травку, не сдержав ругани. Правда, взглянув снизу на обидчика и признав в нем «нового фаворита», адресовать ругань не стал.

Лан так же молча повернулся и пошел дальше.