Императорский отбор

— Поучаю этого хмыря, — проворчал и отпил кваса — пенного, чуть хмельного, подслащенного медом. — Я ему что — клоун какой-то? Устроил тут потемкинскую деревню. А то как же — бед у него больше нет, кроме всяких мелочей.

— Не сочтите за дерзость, господин, но вы зарываетесь. Парамоновы — дальние родственники Щедриных. И ему не составит труда написать на вас кляузу.

— Да пусть строчит! Я ничего преступного не делаю, а оболгать не получится — вы просто допросите меня своим гипнозом и узнаете, что… Кстати, — хмуро уставился на близстоящий дом, около которого возилась чумазая малышня. — Демьян — будь добр, приведи мне девку. Скажи, господин ревизор желает поразвлечься.

— Что вы задумали? — не унималась служанка.

— Независимое расследование. Старый пес что-то скрывает — неужели не видно?

— Трофим! — горничная впервые назвала меня по имени. — Вы пытаетесь залезть в улей голыми руками.

— Не волнуйся. Пока ты рядом — мне сам черт не страшен.

Девушка хотела выдать новую порцию упреков, но неожиданно осеклась и замолчала, а на острых скулах проступил едва заметный румянец.

— Вампиры бессмертны, но уязвимы, — наконец раздалось в ответ.

— Я знаю. Обещаю, что буду осторожен и не полезу на рожон. Если помещик — всего лишь жалкий казнокрад, то и хрен бы с ним. Но мне кажется, тут все серьезнее. Думаю, он издевается над своими холопами.

— А вам-то что? — удивилась спутница. — Это же его холопы.

— В первую очередь, это люди. А во вторую, если уж отбросить все морально-этические аспекты, крестьяне должны приносить прибыль, а не загибаться от розог и кнутов. Я, конечно, могу ошибаться, но разве закон дозволяет впустую изводить рабочую силу?

— Нет. Но я не вижу, что здесь кого-то изводят.

— Потому что нам мало что показывают. Но мы во всем разберемся. Ты со мной? — протянул ладонь.

— Я с вами, — служанка кивнула и ответила рукопожатием.

Глава 8

Вскоре Демьян вернулся с перепуганной и бледной, что вампир, девушкой. Селянка обреченно подошла к столу и понурила голову, а дрожащие пальцы при том нервозно перебирали кончик тугой пшеничной косы.

— Прикрой дверь, — попросил охранника, и бедолага вздрогнула всем телом, а затем попыталась стянуть с плечика бретельку сарафана — мол, раньше начнем, быстрее закончим.

— А ты стой, — поднял руку. — И говори тише. Никто тебя не обидит, я лишь хочу задать несколько вопросов. Ты меня поняла?

— Д-да, батюшка, — крестьянка покраснела так, словно ей щеки свеклой натерли.

— Скажи, с вами хорошо обращаются? Не бьют почем зря? Не мучают?

— Н-нет-нет, батюшка.

Тем не менее, я не услышал ни намека на праведный гнев — как это так вы на нашего благодетеля разговариваете? Да он у нас самый лучший и добрый, а вы в таких грехах подозреваете. Зато отчетливо проступил испуг и нежелание продолжать разговор. Скулы вновь побледнели, пальцы намертво впились в волосы, а глаза теперь таращились только на носки лаптей и никуда больше.

— Ты уверена?

— Да, ваше сиятельство. У нас все хорошо.

— Карина, — склонился к служанке. — Сделай одолжение — допроси ее гипнозом.

— Не могу, — неожиданно отозвалась та.

— С чего вдруг? Мана кончилась? Если что — можешь меня куснуть немножко. Ради такого дела пары глотков не пожалею.

— Господин Титов, — в тоне скользнул замогильный холод. — Я настоятельно рекомендую вам даже не заикаться впредь ни о чем подобном. Вы сказали, что хотите стать адвокатом, но при том предложили нарушить два самых суровых закона империи. Я сделаю вид, что виной вашей бестактности — искреннее желание помочь, и пропущу все мимо ушей. Понимаю, что вы из медвежьего угла и плохо учитесь, но применять гипноз без особого распоряжения — страшнейшее преступление. Про питье крови — пусть и добровольное — вообще молчу.

— То есть, вообще никак? — поежился после такой отповеди, но решил идти до конца.

— Господин Титов, — горничная обнажила клыки в надменной ухмылке. — Вы мне, конечно, нравитесь, но не настолько, чтобы ради ваших прихотей отправиться «на солнце».

Я вздохнул и отстранился. Действительно, кто я такой, чтобы рисковать жизнью — да не простой, а вечной. Но отступать так быстро не хотелось — мало ли, еще доложит Анхальту, что женишок дает заднюю при первой же трудности. За такого и обычную девушку не отдадут, что уж говорить о принцессе. Хорошо будет наследник престола, если не умеет идти до конца и добиваться поставленных целей.

— Как тебя зовут? — с учтивой улыбкой обратился к селянке.

— Маша, ваше сиятельство.

— Послушай, Маша — и послушай очень внимательно, — подался вперед и сцепил пальцы в замок. — Я понимаю, что ты боишься — и боишься не без причины. Но уже вечером мы уедем отсюда — и никогда больше не вернемся. У тебя есть всего один шанс спастись самой и защитить своих близких. Хочешь — говори. Не хочешь — дело твое.

С околицы донесся звон колокольчиков и щелчки кнута — возвращался Парамонов. Крестьянка в нерешительности потопталась на месте, оглянулась к окну и наконец произнесла: