Отзывы людей, знавших Марию Александровну, довольно противоречивы. Одни подчеркивали ее неброское обаяние, ум, кротость и умение выслушать собеседника, другие, наоборот, признавая искренность ее намерений, считали ее ограниченной и неспособной к исполнению роли императрицы. Так, по словам фрейлины Анны Тютчевой, у Марии Александровны «нет инициативы, она, быть может, будет святой, но никогда не будет великой государыней. Ее сфера – моральный мир, а не развращенный мир земной действительности».
С одной стороны, эти качества императрицы прекрасно вписывались в традиционные представления о социальной роли царицы. Сферой интересов жен монархов традиционно считались в России вера и благотворительность, и Мария Александровна занималась помощью нуждающимся много и искренне. Но еще более важной была светская роль: как хозяйка Большого двора императрица должна была выполнять множество формальных и неформальных представительских обязанностей. В этом качестве она была как бы посредницей между монархом, его семьей и аристократией, причем от ее воли и такта во многом зависело, насколько теплыми и безоблачными будут их отношения. Учитывая изощренность высшего общества, это требовало недюжинного обаяния и мастерства, искренности здесь было мало. Эта роль давалась Марии Александровне не столь успешно: сказывался явный недостаток харизмы и уверенности в себе.
Напротив, попытки государынь участвовать в решении государственных дел обычно не приветствовались – прежде всего самими монархами. Ни одна из супруг русских императоров начиная с Павла и до Александра III не играла заметной роли в правительственной политике (по крайней мере при жизни своих мужей). Что касается Марии Александровны, то существует немало данных о том, что в период от восшествия Александра II на престол в 1855 году и примерно до середины следующего десятилетия она серьезно интересовалась и внутренней, и международной политикой и достаточно активно пыталась влиять на принятие решений. У нее, конечно, не было никакой своей «линии» или «программы», отличной от тех, что проводились ее мужем, но отдельные нюансы имелись.
Цесаревна Мария Александровна. Графюра Риаля. 1841 г.
Скажем, Мария Александровна в гораздо большей степени, чем ее супруг, оказалась подвержена влиянию славянофильских и панславистских идей. Возможно, она пыталась так компенсировать свое иностранное происхождение. Так или иначе, вокруг императрицы постепенно сложился очень колоритный «патриотический» кружок, ядро которого составляли некрасивые, но необычайно благочестивые (как говорили злые языки) фрейлины: Антонина Блудова, уже упомянутая Анна Тютчева, а также ее сестры Дарья и Екатерина (дочери поэта). Позже, в середине 1870-х годов, этому кружку суждено было сыграть роковую роль в развязывании Второй Восточной войны, положившей конец эпохе Великих реформ. В начале же царствования влияние императрицы было менее ощутимым. Поскольку оно в основном сводилось к разговорам: с мужем, родственниками, министрами, дипломатами и военными, то далеко не всегда можно оценить, в какой мере Мария Александровна действительно воздействовала на те или иные решения. Зато мы знаем, что с середины 1860-х годов в течение примерно десяти лет это влияние было минимальным – в основном из-за отчуждения супругов и падения роли «национальной партии», которую она поддерживала (подробнее об этом – позже).
Перемены? А зачем?!