Император всего

Руиз считал Фломеля опасным человеком и даже сейчас был уверен, что Фломель замышляет какое-то предательство. Руиз покачал головой. Что такое с ним случилось, что он не мог просто так убить фокусника, как диктовал ему здравый смысл?

Возле Фломеля стоял Мольнех, который с любопытством оглядывался кругом. Он был высок, неуклюж и тощ до измождения. На голове Мольнеха тоже были татуировки фокусника, и он помогал Фломелю ставить мастерские пьесы-иллюзии, которые сделали фараонские труппы с жертвами-фениксами столь популярными на пангалактических рынках. Руиз невольно восхищался Мольнехом, его оптимистическим приятием его резко переменившихся обстоятельств. Он не мог не сравнивать замечательную выносливость Мольнеха с фатальной хрупкостью Кроэля, который непривычностью Суука был введен в состояние коматозной паники.

Наконец, тут был Дольмаэро, приземистый, полный серьезный человек, татуированный зигзагообразными красно-зелеными узорами Старшины Гильдии. Он был главой бригады обслуживания труппы - десятков рабочих сцены, дрессировщиков зверей, костюмеров, плотников, лекарей и прочих специалистов, чье мастерство под сценой и за сценой делало возможными фантастические трюки фокусника. На Фараоне его положение было подчиненным по отношению к фокусникам... но на этом новом мире он постепенно занимал главенствующее положение. Дольмаэро серьезно относился к своей ответственности по отношению к людям, подумал Руиз, и ум его был быстрым и гибким. Когда лодка-ловушка Кореаны захватила как их, так и Руиза Ава с жестокого мира Фараона, Руиз считал, что его маскировка почти само совершенство. Но Дольмаэро был первым человеком, который заподозрил, что Руиз не фараонец.

Дольмаэро никогда не пытался использовать эти сведения во вред Руизу, и Руиз все еще был ему за это благодарен. Он испытывал нечто вроде осторожных дружеских чувств к Старшине Гильдии, невзирая на их совершенно различное происхождение, невзирая и вопреки риску, который всегда присутствовал в дружеских связях, создававшихся при таких сомнительных обстоятельствах.

Задумчивые глаза Дольмаэро смотрели на Руиза.

- Кажется, ты в хорошем настроении. Завидую твоему легкому сердцу. Мое же слишком тяжело от множества вопросов.

Руиз беспокойно посмотрел на Дольмаэро. В случае с Низой им управляло чувство. Но его ответственность по отношению к прочим пленникам так и не стала ясной для него самого. Может быть, что он все-таки должен был объяснить Дольмаэро хоть что-нибудь.

- Я расскажу вам, что смогу, - сказал он Дольмаэро. - Что вы хотите знать?

Дольмаэро вздохнул.

- Боюсь, что я слишком мало знаю про наши обстоятельства, чтобы даже задавать разумные вопросы. Все же... Куда Кореана собиралась нас отправить, прежде чем ты убил ее гигантскую прислужницу и разоружил ее механического человека? Ты об этом знаешь?

- Да.

Эта тема наполнила Руиза неприятными ощущениями - словно мурашки поползли по его спине, в желудке стала подниматься тошнота, на лбу вдруг выступил холодный пот. В глубине сознания зашевелилась смертная сеть, напомнив, что он будет убит, если почувствует в себе щупальца генча. Он передернулся.

- Да. Кореана собиралась послать нас к генчу, чтобы обезопасить нас.

- Обезопасить?

Дольмаэро посмотрел с сомнением, словно он был абсолютно уверен, что Руиза Ава невозможно сделать безопасным.

- Генчи... они инопланетяне, гораздо более странные, чем Пунги, которые управляли казармой для рабов. Они отвратительные существа, но не в том причина, по которой я их боюсь. Они посвятили столетия изучению человеческого мозга и мышления. Они знают нас слишком хорошо. Они могут заставить человека сделать все, что угодно или стать кем угодно.

- А как насчет нас?

- Процесс, который был запланирован для нас, иногда называется деконструкцией. Если нас взяли бы в подземелья в анклав генчей, они разложили бы наши мозги на кусочки и перестроили бы нас таким образом, чтобы мы стали совершенными рабами. Наша главная верность состояла бы не в том, чтобы оставаться верным самому себе, а в том, чтобы быть верным Кореане - или любому человеку, который купил бы нас у нее.

- Звучит очень сложно, - сказал Мольнех. - Наверняка существуют менее сложные способы следить и управлять рабами. На Фараоне мы вполне справляемся. Если раб бунтует, мы его распинаем, или выставляем его на колу в пустыне, или используем его в Искуплении, которое не освящено богами. Остальные рабы смотрят на это и получают урок.

Руиз нахмурился. Иногда он забывал, что прочие пришли с примитивной планеты, что их культурная матрица была совершенно иной. Его особенно беспокоило, что Низа одобрительно кивала своей очаровательной головкой, видимо, находя высказывания Мольнеха совершенно разумными и очевидными.