Император всего

– Старшина Гильдии знаменитой труппы, которая теперь развалилась.

– Ясно. А принцесса? Она чем ценна?

Руиз заколебался с ответом, и проницательные глаза Олбени, казалось, внимательно учли все проявления его неловкости.

– Она довольно красива, – наконец сказал Руиз.

Олбени откинулся назад и презрительно фыркнул.

– Красива? Ну и что? Пангалактические миры полны красавиц. Все могут быть настолько красивыми, насколько пожелают. Красивая? На Дильвермуне некрасивость или уродство настолько редки, что шлюха, которая согласится сделать себе операцию, чтобы получить какое-нибудь интересное уродство, заработает себе состояние.

Олбени покачал головой, и в глазах его зажглось на миг некое злорадное любопытство.

– Не может быть! Уж не хочешь ли ты мне сказать, что ты вляпался по уши? Ну и дико несообразная страсть! Я надеюсь, что не собираешься мне сказать, что все эти ребята погибли только потому, что Руиз Ав – жесткий Руиз Ав, беспощадный Руиз Ав, смертельный Руиз Ав наконец нашел свою половину? И мне, по всей видимости, по той же причине предстоит отдать свою жизнь? Ну, нет! – казалось, он по-настоящему распалился, когда закончил свою тираду.

Руиз злобно уставился на него. Что сказать? Если они выживут в этой ситуации достаточно успешно и долго, чтобы высвободить Низу и остальных, правда станет очевидна, так что какой смысл был врать?

– По сути ты прав, – сказал он резко.

Глаза Олбени вылезли на лоб, словно он в действительности не ожидал услышать такого подтверждения своим словам. Лицо его стало спокойным и невыразительным, неестественно спокойным. Руиз подумал, что не собирается ли Олбени напасть на него, такое странное выражение лица было у Олбени, и он приготовился отразить атаку, сжавшись в комок.

Но, к его великому удивлению, Олбени разразился сочным хохотом.

– Ну и почему бы нет? Я-то думал, что за свою жизнь всякого навидался, чтобы никогда больше не удивляться, – да вот, видать, ошибся. Не такое уж плохое чувство, а? Я хочу сказать, ты, наверное, еще больше удивился, чем я.

Руиз подумал и решил, что нет. Что говорило про него это внезапное чувство?

То, что, видимо, он долго носил его ростки в сердце, пока оно, наконец, не укоренилось. Как странно, подумал он.

Ему не хотелось делиться своими сокровенными мыслями с Олбени, который либо снова стал бы смеяться над ним, либо стал бы нервничать – такие мысли не могли не зародить в Олбени сомнение в Руизе как в эффективном убийце и солдате.

Но прежде чем их молчание стало напряженным, раздался звонок, который возвестил, что в шлюзе появился Публий, который наконец пришел.

Руиз посмотрел на Олбени.

– Помни, Публий – это настоящее чудовище. Ничего из того, что он говорит, нельзя принимать за чистую монету. Под любым его предположением всегда лежат многие слои различных значений и хитростей. Нам надо быстро использовать наше преимущество, прежде чем он сообразит, как ему обвести нас вокруг пальца. Будь начеку – то, что сейчас будет происходить, гораздо опаснее, чем наш визит в крепость Юбере.

Олбени мрачно кивнул, и они снова прошли через подлодку в шлюз.

Руиз позволил Олбени открыть шлюз, пока он оставался на линии огня, на случай, если у Публия наготове уже был план. Но создатель чудищ вошел, держа над головой ящичек черного дерева в серебряной оправе. Он явно кипел от непочтительного отношения Олбени. Он повернулся и увидел Руиза. Потом начал опускать руки.

– Нет! – рявкнул Руиз. – Руки вверх и повернись ко мне спиной.

Он прицелился в Публия из осколочного ружья.

Публий побагровел и принял вид вызывающей ярости. У Руиза на миг возникло чувство всепоглощающей власти. Ему внезапно нестерпимо захотелось убить Публия и избавиться от него и от его предательства. Он потом найдет другой способ убраться с Суука, такой, который не подвергал бы их опасностям ярости этого чудовища и создателя чудовищ. У них была субмарина. У них было оружие и кое-какие деньги. У них был генч, которого можно было бы продать на невольничьем рынке в Моревейнике. Этого вполне хватило бы. В этом он был уверен. Его палец покрепче нажал курок, почти непроизвольно.

Публий, наверное, увидел свой смертный приговор в этом лице. Он побледнел и быстро повернулся к стене. Палец Руиза слегка расслабился.

Олбени захлопнул и запер шлюз, взял у Публия ящичек. Он аккуратно открыл его, предварительно исследовав своими детекторами. Там были два бешеных ошейника, элегантные орудия, инкрустированные золотом и украшенные рубинами цвета голубиной крови.

– Убери с них свои грязные лапы, – сказал Публий.

Олбени поставил ящичек на стол и прижал свой энергомет к почкам Публия.

– Давай-ка выбьем из него малость пыли, а, Руиз?

– Может быть, потом так и сделаем, – сказал Руиз сдавленно.