Император Владимир

«Ну, слушай… В тридцатые годы следующего столетия Красная армия получила на вооружение пару хороших отечественных миномётов, созданных по схеме мнимого треугольника, так называемый тип Стокса – Брандта. Батальонный, калибром в восемьдесят два миллиметра, и полковой, в сто двадцать миллиметров, – принялся излагать вселенец. – Кроме них в войска поступили пятидесятимиллиметровый ротный миномёт и горно-вьючный полковой калибром в сто семь миллиметров. Первый оказался неудачным, а второй верой и правдой служил много лет… Уже во время войны был создан стошестидесятимиллиметровый миномёт, после войны – двестисорокамиллиметровый, но это уже ария из другой оперы…»

Далее Муромцев прочитал целую лекцию на тему артиллерии двадцатого века, сделав упор на лизоблюдстве царских генералов дворянского происхождения в период перед Первой мировой и бестолковости командармов РККА идеологически верного пролетарского происхождения – в период перед Второй. И тех и других, по мнению вселенца, следовало бы разжаловать до лейтенантов и загнать прямиком в штрафбат. Досталось и послевоенным генералам уже Советской армии, не сумевшим отстоять перед очарованным ракетами Хрущёвым разработки перспективных артиллерийских систем.

Владимир Александрович не обратил особого внимания на критику в адрес товарища Хрущёва, имя которого в начале двадцать первого века не пинал только ленивый. Зато не пропустил мимо ушей заявление вселенца о тактико-техническом превосходстве германской полевой артиллерии, полученном вследствие разработанной немцами грамотной доктрины применения данного вида вооружений.

В результате Муромцеву пришлось подробненько рассказать о том, какие орудия имелись в вермахте и Красной армии и дать их сравнительные ТТХ с точки зрения обыкновенного солдата. Благо киллер-гипнотизёр из будущего не понаслышке знал, что такое вовремя подоспевшая артподдержка и насколько она нужна простой пехоте.

«Предлагаю исходить из того факта, что французы уже протолкнули через Сергея Матильдовича, извини, Михайловича, свой концепт, и русская армия получит ту самую трёхдюймовку, которую она получила и в моей истории, – излагал свои идеи вселенец. – Если добавить к ней щит и модернизировать лафет, то это орудие прослужит России как минимум четверть века… На её базе можно создать полковую пушку, точнее лёгкую гаубицу с раздельным заряжанием, но с обязательной унификацией по калибру, чтобы использовать одни и те же снаряды… В моей реальности “полковушку” склепали, взяв за основу горную пушку системы Данглиза с другим лафетом…»

«Сколько трёхдюймовых гаубиц нового образца, по твоему мнению, должно быть в каждом пехотном полку? – тяжело вздохнув, поинтересовался великий князь. – Одна восьмиорудийная батарея? Две?»

«Две батареи? Мало! – весело рассмеялся Муромцев. – Три гаубичных и одна пушечная батарея – самое то что надо!»

«Это невозможно, это… очень большие деньги. Я понимаю, что ты хочешь как лучше, но… тридцать два орудия на один пехотный полк – это уже слишком. – Владимир Александрович мысленно содрогнулся, прикинув, в какие средства обойдётся насыщение новой артиллерией всей русской армии. – Даже если завтра Ники прогонит к чёртовой матери Михаила Николаевича и Сергея Михайловича, казна не сумеет изыскать столько средств… А тут ещё и твои миномёты с пулемётами…»

«Да, согласно нашему плану, каждый пехотный полк следует вооружить аналогичным количеством миномётов, – подтвердил вселенец. – Кстати, восьмиорудийная батарея слишком громоздка в управлении и в моей реальности она была переформатирована в шестиорудийную… По итогам Русско-японской войны, кажется, уже точно, и не помню в каком году…»

«Хорошо, хватит на сегодня. Пойду прогуляюсь на свежем воздухе. – Почувствовав лёгкую головную боль – следствие умственного перенапряжения, Владимир Александрович решительно поднялся на ноги. – Вечером приедут Кирилл с Борисом… Прямиком от своих шлюх, чёрт возьми… Тёзка, будь добр, воздержись от ёрничества и сарказма: мне и без твоего ехидства противно…»

Кирилл с Борисом пребывали в состоянии лёгкого подпития, и их визит в родительское гнездо вылился в очередные огорчения для их отца.

Общаясь со своими детьми – взрослыми мужчинами, между прочим, – великий князь с грустью признался самому себе, что старшие сыновья выросли великовозрастными балбесами и алкоголиками. Владимиру Александровичу оставалось лишь надеяться, что его младшенького, Андрея, удастся вырвать из той среды, где варились Кирилл с Борисом, а также уберечь от загребущих ручек и других частей тела небезызвестной балерины Кшесинской.

«Может, я и не смогу предотвратить матильдизацию всей России, но матильдизацию моей семьи остановлю… – Ворочаясь в постели, великий князь долго не мог уснуть. – Любой ценой, пока Андрей ещё не вступил в связь с Кшесинской, Матильда должна остаться с Сергеем. Так будет правильно…»