Император Вечерних Звёзд

Я плыву в небе, должно быть, несколько часов, но в какой-то момент начинаю опускаться. Я улавливаю, как моя рука мерцает, превращаясь обратно в плотную. Через несколько секунд она застывает вместе с остальным телом и перестает дрейфовать, превращаясь в камень, затем падает. Инстинктивный поток страха пронзает меня, но тут же, появляются крылья. Подобно тонкой бумаге они переливаются самым бледным багрянцем. Они ловят ветер, замедляя падение. Я продолжаю падать и как только, нахожу подходящую высоту, замираю.

Ночной воздух покусывает кожу. Я голая, как в день моего рождения, длинные до талии волосы единственное прикрытие. Эбеновое покрывало скользит по торсу, покачиваясь на ветру. Мне нужна одежда и убежище, и меня никто не должен видеть. Быть пойманной в этот момент, означает навлечь на себя смерть. Медленную смерть, естественно. Мой муж не славится добротой.

Я кладу руку на живот. В любом случае он дарует мне смерть.

Вдохнув, я смотрю на горизонт. Где-то за его пределами находится Барбос, город воров. А еще…

Дом.

ЧАСТЬ 1 Вначале была Тьма

Глава 1 Незаконнорожденный

257 лет назад

«Безотцовщина. Бастард. Выродок. Ублюдок».

Эти слова я просто ненавижу, потому что постоянно их слышу. Слышу их шепот на улице, вижу эти слова в глазах, чувствую запах в кислом дыхании городских детей, которым нравится меня толкать. Костяшки сбиты и все в корках от бесчисленных драк за честь. Но хуже всего, когда люди используют эти слова просто так.

— Этот мальчик Флинн снова напал на моего сына.

— Кто?

— Ну, знаешь, тот тощий ублюдок.

— А, он. Да.

Эти слова на одну или две ступеньки выше рабства. И я должен носить этот титул, как знак позора. Я направляюсь в Пещеры Арестиса, пролезая сквозь тоннели, и мерцающая свеча в руке единственный источник света. Не то, чтобы это имело какое-то значение. Я хорошо вижу в темноте, со светом или без. Мое настроение мрачнеет, когда я прохожу через кованую дверь в наш дом. Бастард, который живет в самом худшем районе беднейшего плавучего острова в царстве. Мать еще не вернулась домой с работы городским писарем, поэтому я захожу в дом и заменяю все свечи в подсвечниках свежими, которые купил и все это время негодую.

Каждая капля воды, стекающая с потолка пещеры, каждый сквозняк холодного ветра, который скользит по бесконечному числу тоннелей — все насмехается надо мной.

«Выродок. Бастард. Ублюдок».

Я беру свеклу, лежащую на столе, и кидаю в котелок, затем наливаю воду, и зажигаю огонь под котелком. Вот тогда я действительно расслабляюсь и тру разбитые костяшки. Пятна засохшей крови покрывают кожу, и я не уверен, моя она или кого-то еще.

«Безотцовщина».

Я так и слышу это прозвище, произнесенное словно насмешка, когда возвращался домой из города. Под свежими порезами старые. Мне часто приходится отвечать за «титул». Да, иногда меня выводит не «бастард» или «ублюдок», а другие оскорбления, приведшие к этим.

— Тебе ничего не достичь, как и твоей матери-потаскушке, — уличный парень сказал мне это сегодня, и его голос еще звенит у меня в ушах.

Неправильно было это говорить.

— Предупреждаю, еще раз скажешь такое, у тебя будет на несколько зубов меньше.

Он не поверил мне. Я опускаю руку в карман брюк и сжимаю в кулаке маленькие окровавленные резцы. Теперь верит.

За мной открывается входная дверь и входит мама. Я знаю, что она пахнет старым пергаментом и ее пальцы испачканы черными чернилами.

«Писарь плачет словами и истекает чернилами», — говорила она мне, когда я был маленьким и не знал ничего лучше. Я думал, что это правда, что это часть ее магии. Это было до того, как я действительно понял, что является магией, а что нет.

— Десмонд, — зовет она, измученно улыбаясь. — Я скучала по тебе. — Я киваю, не доверяя себе говорить. — Ты читал? — спрашивает мама.

Мы могли бы быть самыми бедными фейри, которые только существуют в этом безбожном мире, но Лариса Флинн тратит все, с таким трудом заработанные деньги, на книги. Книги о королевствах, которых я никогда не увижу и людях, которых я никогда не встречу. Книги о языках, на которых никогда не буду говорить. Книги о жизнях, которыми никогда не буду жить. И под ее крышей я должен узнать все на этих самых страницах.

— Какой в этом смысл? — спрашиваю я, не признавая факта, что действительно читал, потому что не мог не возвращаться к этим проклятым книгам день за днем, решив изменить свою жизнь. Нашу жизнь.

Моя мать смотрит на свечи.

— Десмонд, — ее голос становиться ниже, когда она ласково зовет меня, — кого ты обманул на этот раз? — Она смотрит на меня с укоризной, однако глаза сверкают озорством. Как бы она не притворялась, что не одобряет сделки, которые я заключаю, искусно их поощряет. И в любой другой день, я могу сказать ей что-нибудь, чтобы подмазаться еще больше. Потому что мне нравится ей помогать.