Император Терний

Мы приблизились, копыта цокали по мощеной дороге. Папские гвардейцы ждали, бесстрастные, уперев древки алебард в мостовую, флажки развевались, пики устремлены в небо. Капитан Деверс остановил своих людей. Позади папской охраны возвышался портшез — огромная изукрашенная конструкция, закрытая со всех сторон от непогоды и любопытных глаз. Десять носильщиков навытяжку стояли у шестов.

— Ее святейшество желает говорить с королем Йоргом, — произнес один из гвардейцев, вероятно главный, но внешне ничем не отличавшийся от остальных.

— Будет интересно.

Я спрыгнул с седла и прошелся к началу нашей колонны.

Миана открыла дверь, когда я проходил мимо кареты Холланда.

— Веди себя прилично, Йорг, Мартена может не оказаться рядом, чтобы спасти положение.

Я обернулся, взял ее за руку и улыбнулся.

— Мне стоило сорок тысяч золотом явиться на эту встречу. Я не потрачу столько зря, моя королева. Я порой легкомыслен, но отнюдь не идиот.

— Йорг.

Ее рука выскользнула из моей, в голосе послышалось предупреждение.

Передние ряды разомкнулись, и я подошел к панским гвардейцам. Человек, который вызывал меня, теперь осуждающе смотрел на Гога у меня на бедре.

— Ну, значит, проводи меня к ее святейшеству. Не могу же я ждать целый день, у меня дела. — Я кивнул на огромный купол дворца у него за спиной.

Пауза — и он повел меня сквозь строй. Мы подошли к портшезу, и трое носильщиков поспешили вперед со стульями, двое несли широкую кушетку с лиловыми подушками, один — простой стул черного дерева для меня.

Ближняя дверь открылась, и оттуда показались бесконечные метры лилового шелка, обтягивающие колышущуюся плоть. Носильщики вытащили короткие пухлые руки, унизанные кольцами, потянули, пятый носильщик толкал. Гора хрюкнула, и показалась опущенная голова, редкие черные волосы прилипли к потному малиновому лбу. Золотое распятие висело под складками шеи — тяжелое, полсантиметра толщиной, в полметра длиной, на перекрестье — рубин, знак крови Христовой. Должно быть, эта штуковина была тяжелее младенца.

И вот она вышла, верховный понтифик, пастырь огромных стад, слизень, выманенный из гнезда. Запах цветочных духов и масел не мог скрыть исходящее от нее зловоние.

Они усадили ее на кушетку, которая явно была узковата. Гвардеец остался рядом со мной. Бледные внимательные глаза, руки в шрамах. Панталоны меня не отвлекали: бдительных надо держать в поле зрения.

— Ваше святейшество.

Пий CXII, если обращаться по имени.

— Король Йорг. Я думала, вы старше.

Ей было лет под семьдесят, но ни единой морщинки — слишком уж толстая.

— Вы одни? Ни кардиналов, ни епископов для обслуги, даже ни одного священника, чтобы нести вашу Библию?

— Моя свита гостит у лорда Конгрива в его сельском поместье, они изучают донесения о беспорядках у Сестер Милосердия, монастыря с причудливой историей. — Она достала лиловый платок и вытерла слюну в уголке рта. — В должное время я присоединюсь к ним, но думаю, что наша встреча наедине окажется более… плодотворной. Слова, которыми мы тут обменяемся, не будут записаны. — Она улыбнулась. — Даже папессе, говорящей от имени самого Бога, непросто обуздать ватиканских архивистов. Для них нет большего греха, чем позволить папским словам кануть в неизвестность.

Она снова улыбнулась, складки на шее дрогнули.

Я поджал губы.

— Так чему я обязан этим удовольствием?

— Хотите, велю Тобиасу принести вина? Кажется, вы бы не отказались выпить, Йорг.

— Нет.

Она помолчала, ожидая вежливых объяснений. Я их не дал.

— Вы строите собор в Годде.

Темные глаза смотрели на меня, похожие на ягоды смородины в белом пудинге.

— Новости быстро распространяются.

— Вы не единственный, кто беседует с «богом из машины», Йорг.

Духи Зодчих говорили с ней — Фекслер сказал мне. По его словам, они настраивали церковь против магии в любых формах, как чтобы не дать священникам осознать собственную способность управлять массами, так и чтобы побудить их запретить использование этих сил другими. Любая вера, подкрепляющая мировоззрение или титул, безмерно усилит их обладателя. Мне нравилось, что ее ограничивает то, что она считала тайным священным знанием.

— Зачем строить собор сейчас? — спросила она.

— Собор строят уже двадцать лет. Всю мою жизнь.

— Но скоро строительство завершат, и люди будут ждать, что я приеду благословить его перед первой мессой. — Масса ее тела заколыхалась. — Я слышала это, когда ездила в Скоррон, и приехала переговорить с вами. Вы, должно быть, знаете зачем.

— Вам тут безопаснее.

— Я наместник Христа и хожу без опаски повсюду в христианском мире!

В ее голосе послышался гнев, но, скорее всего, напускной.

— Ходите?

Она спустила мне это, лишь холодно глянула.

— Я выслушаю вашу исповедь, Йорг. И дарую прощение кающемуся.

— Я исповедуюсь вам? — Я покачал головой, хрустнули позвонки. — Я — вам?

Ее гвардеец приблизился на полшага. Я подумал: интересно, кто он еще? Убийца? Палач? Возможно, он проходил обучение у белокожего кузнеца сновидений, посещавшего Логово по делам Ватикана.

— Вы подослали убийцу к моей жене и нерожденному ребенку.