Император (СИ)

Почти неосознанно вытащил нож из ножен: наши взгляды встретились. В ее черных глазах сейчас было спокойствие: она окинула голову назад, подставляя шею под нож. Замешкавшись на секунду, я перерезал веревки стянувшие ее руки: несчастная вздрогнула от прикосновения стали к коже руки и недоуменно захлопала глазами, глядя на освобожденные руки.

— Уходи, иди домой, — дикарка вздрогнула от моего голоса и отступила на шаг, оглядывая нас.

— Иди, тебя там ждут, — показал рукой в сторону леса. Девушка оглянулась на темнеющий лес и снова повернулась ко мне:

— Лиа мава те, — певуче проговорила она и внезапно, словно лань, кинулась в сторону леса.

— Садимся в шлюпки, — скомандовал своим, усаживаясь на носу лодки.

Со стороны леса снова донесся крик, кричала девушка, в этом нет сомнений. Теперь в крике звучала радость, торжество и немного тоски.

— Она благодарит тебя, — Бер уселся рядом и скомандовал:

— Весла на воду.

— Она просто радуется свободе, — возразил я сыну.

— Нет, к своим она могла попасть и без криков, их поселение совсем близко. Она крикнула, уже находясь в лесу, привлекая внимание хищников. Крикнула, чтобы сказать, что будет ждать тебя.

— Бер, тебе нужно писать эротические книжки, — смеясь возразил сыну.

— Макс Са, дай ей понять, что ты услышал, иначе она крикнет еще раз, подвергая себя риску.

— Бер, ты говоришь глупости, она совсем еще ребенок… — мои слова перебил крик девушки, тоску, прозвучавшую в голосе, на этот раз я различил очень хорошо.

— Я говорил тебе, — в темноте сверкнули зубы Бера, — дай ей понять, что ты ее услышал.

Даже не осознав до конца, почему я это делаю, зарядил в ТП-82 осветительный патрон и выстрелил вверх по направлению к лесу. Зажигательный снаряд на целых десять секунд осветил небо над берегом моря и частью леса, а затем погас, сверкнув напоследок зеленоватым светом.

— Макс, все в порядке? — донесся с корабля голос Тиландера.

— Все нормально, Герман, салют местным аборигенам, — поспешил успокоить американца, подплывая к «Стреле». Взобравшись на корабль, мысленно обругал себя, что поддался уговорам Бера и потратил осветительный патрон. Кинув взгляд в сторону леса, оторопел: где-то с минуту мерцал огонек костра или факела, погасший, прежде чем я успел понять, что это, случайность или ответный сигнал.

На корабле царил небольшой переполох: гости из племени Урха забились в угол на носу корабля не реагируя на слова матросов, успокаивавших их. Яркая вспышка, осветившая все небо, как и сам звук выстрела перепугали их не на шутку. Лишь увидев меня дикари немного успокоились, а спустя полчаса с аппетитом уплетали паек, выданный им корабельными коком.

— Что там случилось, Макс? — Тиландер излучал неприкрытое любопытство. Мы сидели у кормового фонаря и ужинали, пользуясь освещенным пространством. Часто, оставаясь вдвоем, мы говорили по-английски, чтобы члены команды не понимали разговор.

— Бер поймал девушку-дикарку, молодую, красивую, — уточнил я после заминки. Мне стало ее жаль, и я ее отпустил.

— Зачем? Пригодилась бы нашим воинам. У нас столько неженатых, — Американец вгрызся в кусок мяса, напоминая кота, поймавшего воробья.

— Понимаешь, Герман, она кричала, словно прощалась с жизнью, и взгляд у неё был такой…

— Какой? — Тиландер наконец разжевал кусок и проглотил его, смешно дернув кадыком.

— Взгляд, который говорил «я в неволе не размножаюсь, я дикая кошка».

Тиландер застыл с куском мяса, поднесенным ко рту:

— Макс, с тобой все в порядке? Может, ты влюбился? Никогда от тебя не слышал таких романтических высказываний. Неужели русская душа не в состоянии пройти мимо красивой девушки, даже если она дикарка?

— Герман, не глупи. Какая любовь, я ее видел всего пару минут, — возразил собеседнику, краем глаза заметив движение.

— С первого взгляда, — смеясь парировал Тиландер и также замолчал: в паре метров от нас стоял дикарь из Урха по имени Паб, явно собирающийся в туалет. Для этого ему требовалось пройти мимо нас, видимо, дикарь не решался этого сделать.

— Пропусти его, Герман, и пойдем спать, с утра снова на берег, — я перешел на русский язык. Английский для моего личного общения с друзьями, все остальные должны слышать и говорить только на языке Русов. Дикарь прошмыгнул в сторону подвесного сортира, а я отправился спать в свою каюту. Заснуть сразу не удалось: образ дикарки вставал перед глазами, а в голове слышался ее крик после освобождения. Прозвучала ли в том крике благодарность, или Бер просто натянул факты, выдавая желаемое за действительное? Но одно оставалось несомненным: за долгое время, это была первая девушка, лишившая меня сна и покоя. Пусть это и всего на одну ночь.

Глава 3. Джульетта каменного века