Император последнего дня

Как я это мог допустить? Все вокруг окутывается фиолетовым светом, и мне начинает казаться, что происходящее только моя вина… Внезапно ко мне приходит осознание: чтобы все это остановить, мне нужно умереть. Тогда страдания закончатся, а все вокруг окажется просто дурным сном.

…Они пошли в атаку – добивать тех, кто еще выжил. Я слышу выстрелы, и вот уже над моей головой стоят несколько солдат. Чтобы все это остановить, нужно просто умереть! Ружья солдат увенчивают штык-ножи. Но, черт возьми, как же мне страшно!! Вот один проткнул мне грудь… Странно, но боли нет, я просто понимаю, что этот мир для меня навсегда потерян. Я хватаюсь за ружье… Ну же, где обещанное спасение?! Меня протыкают еще раз, и мое тело против моей воли старается змеей увернуться от следующего удара. Почему я всеми силами стараюсь удержать доставляющее столько страданий тело?! Солдат замахивается и прикладом разбивает мне голову. Мир окутывается вязким фиолетом. Я утопаю в нем, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Спасение совсем близко… Но что это? То, что мне показалось спасительным светом, оказалось вечной, разрывающей мое сознание болью.

Я теряю себя!

Нет!

Так заканчивать нельзя!

Надо вырваться, надо открыть глаза!

* * *

…Любовь взволнованно смотрит на меня и подносит к моей голове полотенце.

20.03 Суббота

Я лежу на полу, Люба сидит рядом и влажным холодным полотенцем смачивает мне голову. Заметив, что я очнулся, она встревоженно смотрит на меня – через приложенное к голове полотенце я чувствую, как мелкой дрожью трясутся ее руки. Видимо, она не рассчитала с ударом…

– Ты что, правда подумала, что я пришел тебя насиловать? – Стараюсь улыбнуться, но получается как-то вяло. Ватными руками обхватываю голову и пытаюсь подняться. Тут же начинает мутить.

Она в ответ лишь отрицательно мотает головой.

– А зачем тогда надо было?..– У меня, наконец, получается оторваться от пола.

– Я… Я не знаю…

Убираю полотенце и обследую рукой место удара – огромная шишка и небольшая впадина. На пальцах остается кровь.

– Чем это ты меня так? Впрочем, не важно. Давно я тут отдыхаю?

Она молчит. Мне начинает казаться, что она меня боится.

– Бьешь, значит любишь. – Снова стараюсь пошутить, и она вяло улыбается.

– Прости, я правда не знаю, как так получилось. – Она начинает говорить быстро-быстро. – Сначала твое сообщение, потом мой ответ… Я вдруг поняла, что еще не готова. К чему не готова, что это я несу? Потом мне стало страшно, а что, если ты, и правда, придешь?! Я не успела подумать, как начала открываться дверь, я подскочила и схватила первое, что попалось под руку. А тут вошел ты, я и ударила. Правда, не знаю зачем… Прости меня, пожалуйста, хорошо?

Я лишь улыбаюсь и молча киваю. Зато она, наконец, разговорилась.

– У тебя кровь идет. Может, тебе дать пластырь? Боже, что я наделала! А знаешь, чем я тебя?! Восьмикилограммовой гантелей, я ее подняла-то еле-еле. Представляю, как тебе было больно. Откуда у меня вообще эта гантель, уже давно ее хотела выбросить. Завтра – обязательно! Да что ты смеешься?! Все, мне срочно надо покурить!!!

Она вскакивает с места, быстрым шагом подходит к тумбочке, выдвигает ящик, достает тонкую сигарету, прикуривает, подходит и открывает окно. Я ощущаю отрезвляющий холодный воздух…

Она сидит на подоконнике, курит и смотрит на меня. Я поднимаюсь, она замечает, что меня немного шатает, и нервно улыбается. Ее уже всю трясет от холода, или от не прошедшего страха…

– Что у вас с ним? – спрашиваю я, смотря в окно на фиолетовую для меня ночь.

– С кем? – не понимает. И я убеждаюсь, что мой вопрос вызван всего лишь беспочвенной ревностью.

– Прости. Я почему-то вздумал ревновать тебя к Мише, – решил я признаться.

– К Мише? Мы с ним только друзья, честно, поверь мне.

– Поверил, не успев даже спросить, – отвечаю я очень тихо и добавляю: – Клянусь тебе.