Император Павел I

Оболенский Геннадий Львович Император Павел I

Геннадий Львович ОБОЛЕНСКИЙ

ИМПЕРАТОР ПАВЕЛ I

Исторический роман

Роман Г. Оболенского и повесть Е. Карновича не случайно

оказались под одной обложкой. Оба произведения рассказывают об эпохе

Павла I. Читатель узнает, почему в нашей истории так упорно

сохранялась легенда о недалеком, неумном, недальновидном царе и какой

был на самом деле император Павел I.

ДОРОГОЙ ДЕЗИ ПОСВЯЩАЮ

ОГЛАВЛЕНИЕ:

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая. РОДИТЕЛИ

Глава вторая. НАСЛЕДНИК И ЕГО ВОСПИТАТЕЛИ

Глава третья. ДНЕВНИК ПОРОШИНА

Глава четвертая. ПЕТР III

Глава пятая. 28 ИЮНЯ 1762 ГОДА

Глава шестая. КОНСТИТУЦИЯ ПАНИНА-ФОНВИЗИНА

Глава седьмая. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ

Глава восьмая. ГАТЧИНА

Глава девятая. В ПЕРВЫЕ ДНИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава десятая. "РОМАНТИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТОР"

Глава одиннадцатая. АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ СУВОРОВ

Глава двенадцатая. ФРАНКО-РУССКИЙ СОЮЗ

Глава тринадцатая. НИКИТА ПЕТРОВИЧ ПАНИН

Глава четырнадцатая. СЫН

Глава пятнадцатая. ФОН ПАЛЕН ДЕЙСТВУЕТ

Глава шестнадцатая. В МИХАЙЛОВСКИЙ ЗАМОК

Глава семнадцатая. 11 МАРТА

Глава восемнадцатая. ЦАРЕУБИЙСТВО

Глава девятнадцатая. НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ

ВОЗМЕЗДИЕ. Вместо заключения

________________________________________________________________

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Я не разделяю довольно обычного

пренебрежения к значению этого

царствования.

В. Ключевский

А. С. Пушкин назвал его "романтическим императором", "врагом коварства и невежд" и собирался написать историю его царствования. Л. Н. Толстой считал, что "характер, особенно политический, Павла I был благородный, рыцарский характер". В письме к историку Бартеневу в 1867 году он писал: "Я нашел своего исторического героя. И ежели бы Бог дал жизни, досуга и сил, я бы попробовал написать его историю". Речь шла о Павле I.

Интерес к нему двух русских гениев был неслучаен. Жизнь Павла Петровича отличалась такими трагическими чертами, "подобных которым не встречается в жизни ни одного из венценосцев не только русской, но и всемирной истории".

По этому поводу журнал "Русская старина" писал в 1897 году: "Не подлежит малейшему сомнению, что личность Павла Петровича возбуждает у нас не только большой интерес, но и какое-то странное сочувствие к себе, не охлаждаемое самыми мрачными картинами его времени, набрасываемыми современниками. Сочувствие это не может быть объяснено недостаточным знакомством с характером и действиями Павла I; напротив, для запечатления в умах читателей неблагоприятного представления о нем, подчас краски сгущены слишком сильно. Характер Павла Петровича весь состоял из контрастов света и тени, в нем пробивались какие-то чисто гамлетовские черты, а такие характеры везде и всегда возбуждали и возбуждают к себе невольное сочувствие. Люди любят натуры порывистые, страстные и легко прощают им их заблуждения..."

Современники отмечают его высокие душевные качества и называют его тираном. Говорят "о громадности переворота, совершившегося со вступлением его на престол", и пишут, что император "поврежден". Ходят легенды о том, как он ссылал в Сибирь целыми полками, а солдаты любили его, и герой Отечественной войны генерал А. П. Ермолов утверждает, что "у покойного императора были великие черты, и исторический его характер еще не определен у нас".

Присягу новому царю принимают и крепостные, значит, они подданные, люди. Впервые с высоты престола барщина ограничивается тремя днями в неделю с предоставлением крепостным выходных по праздникам и воскресным дням. Царь - деспот, а народ говорит о нем: "Наш-то Пугач!"

О нем сохранилось множество анекдотов, но не меньше и о Петре Великом. На вопрос, кто будет иметь доступ к государю с просьбами, последовал его ответ: "Все-все подданные и мне равны, и всем равно я государь". Прошения принимаются ежедневно им лично на вахт-парадах. А вскоре удивленные жители столицы узнают, что в одном из окон Зимнего дворца установлен желтый ящик и каждый может бросить в него письмо или прошение на имя государя. Ключ от комнаты хранился у самого Павла, который каждое утро сам читал просьбы подданных и ответы печатал в газетах.

Образованнейший И. М. Муравьев-Апостол не раз говорил своим детям, Матвею, Сергею и Ипполиту, будущим декабристам, "о громадности переворота, совершившегося со вступлением Павла I на престол, - переворота столь резкого, что его не поймут потомки". Никогда еще, даже при Петре I, законодательство не шло таким ускоренным темпом: перемены, новые уставы, положения, на всё новые точные правила, "всюду строгая отчетность".

Наводится порядок в армии и в управлении, "всюду стеснение власти отдельных начальников". По всем направлениям идет ломка старого, отжившего. Декабрист В. И. Штейнгель: "Это кратковременное царствование вообще ожидает наблюдательного и беспристрастного историка, и тогда узнает свет, что оно было необходимо для блага и будущего величия России после роскошного царствования Екатерины II".