Император Николай II и заговор генералов

А Государыня, которая понимала положение лучше, чем многие другие, писала в письме к Государю: «…это еще не так ужасно, как все прочее, выход мы найдем, но вот эти скоты Родзянко, Гучков, Поливанов и К-о являются душой чего-то гораздо большего, чем можно предполагать (это я чувствую) – у них цель вырвать власть из рук Министров».

Государыня понимала, что заговорщики готовят переворот, и стремилась всеми силами убедить в этом Государя. Государь верил в свою армию, Он был слишком благороден, слишком чист, чтобы допустит, что Его ближайшие помощники являются людьми, которые сочувствуют затеваемым заговорам и даже принимают в них участие. Вот что пишет Мельгунов, которого уж никак нельзя обвинить в том, что он пристрастен в описываемых им событиях: «А.Ф. действительно предчувствовала нечто “гораздо большее” – монархия была в преддверии “дворцовых заговоров”, о которых говорили, пожалуй, даже слишком открыто, не исключая аристократических и великокняжеских салонов. Слухи о разговорах, что необходимо обезвредить и укротить “Валиде” (так именовалась Царица в семейной переписке Юсуповых), не могли не доходить до А.Ф. В одной из версий такого “дворцового переворота”, имевшей сравнительно скромную цель изолировать Царя от вредного влияния жены и добиться образования правительства, пользующегося общественным доверием, так или иначе оказался замешанным и ген. Алексеев… Этот план, связанный с инициативой не Гучкова, а с именем кн. Львова – в переписке его имя упоминается только в декабре – изложен нами в книге “На путях к дворцовому перевороту” в соответствии с теми конкретными данными, которыми мы пока располагаем. Отрицать участие в нем Алексеева едва ли возможно, как это делает упорно ген. Деникин» (С. Мельгунов «Легенда о сепаратном мире»).

Сейчас я приведу выдержки из одного из писем Гучкова Алексееву, а затем одно свидетельство Вырубовой об Алексееве в связи с Гучковым, а потом мы перейдем к рассмотрению заговора кн. Львова, о котором писал в своей книге Мельгунов.

Вот эти выдержки: «И не чувствуете ли вы на расстоянии из Могилева то же, что мы здесь испытываем при ежедневном и ежечасном соприкосновении… Со всей правительственной властью. Ведь в тылу идет полный развал, ведь власть гниет на корню… Гниющий тыл грозит еще раз затянуть и ваш доблестный фронт, и вашу талантливую стратегию, да и всю страну в невылазное болото… А если вы подумаете, что вся эта власть возглавляется г. Штюрмером, у которого (и в армии, и в народе) прочная репутация, если не готового уже предателя, то готового предать – то вы поймете… какая смертельная тревога за судьбу нашей родины охватила и общественную мысль, и народные настроения… Я уже не говорю, что нас ждет после войны – надвигается поток, а жалкая, дрянная, слякотная власть готовится встретить этот катаклизм теми мерами, которыми ограждают себя от хорошего проливного дождя: надевают галоши и раскрывают зонтик»…

Я привел эти выдержки, полные грязных инсинуаций и обвинения Председателя Совета министров в предательстве, как образец той клеветы и лжи, в которых Гучков был непревзойденным мастером. Уже при Временном правительстве, членом которого был Гучков, Чрезвычайная Следственная Комиссия по выяснению «преступлений» Царского правительства, при всей своей пристрастности не могла найти и тени какого-либо предательства ни Штюрмера, ни кого-либо другого члена правительства Государя. Предателем был не Штюрмер, а Гучков, та «жалкая, дрянная, слякотная власть», о которой он пишет, это и есть Временное правительство, в котором он пробыл только два месяца и за эти два месяца развалил сознательно нашу Армию при помощи господ генералов (Поливанов и др.) и полковников Генерального штаба. Но нашелся генерал, который в своих воспоминаниях нашел возможным сказать о Гучкове следующее: «Я не собираясь давать характеристику Гучкова, в искреннем патриотизме которого я не сомневаюсь» (ген. А. Деникин «Очерки Русской Смуты»).

Беда заключалась в том, что Алексеев верил всей той галиматье, которую ему писал Гучков, и тут придется сказать то, что писал адмирал Бубнов в своей книге, что «верховное командование вооруженными силами фактически находилось в руках генерала Алексеева, – хотя и безгранично преданного своему долгу, отличного знатока военного дела, но не обладавшего ни широтой взглядов, ни дарованиями, присущими выдающимся полководцам» (А Бубнов «В Царской Ставке»).

Вырубова пишет об одном обстоятельстве, не говорящем в пользу Алексеева: «Вскоре Их Величества узнали, что генерал Алексеев, талантливый офицер и помощник Государя, состоял в переписке с предателем Гучковым. Когда Государь его спросил, он ответил, что это неправда. (Не напоминает ли это разговор Павла I с Паленом?)

Чтобы дать понятие, как безудержно в высшем командном составе плелась клевета на Государыню, расскажу следующий случай.