Читаем Император Николай II и заговор генералов полностью

Князь В.Н. Шаховской, министр торговли и промышленности, который был назначен министром в январе 1915 года, до июня того же года никогда не видел Распутина, хотя все кричали, что его «назначил» Распутин. Вот что он пишет о своих «сношениях» с Распутиным: «В самых первых числах июня 1915 года ко мне приехал кн. М. Андронников… Он объяснил, что приехал просить принять “Григория Ефимовича”. Придавая большое принципиальное значение этому вопросу и опасаясь высказать недостаточно обдуманное решение, я ответил Андронникову, что прошу его позвонить по телефону через два дня и что тогда я сообщу ему мое решение. На этом мы с ним расстались. Положение было крайне затруднительное. Мне, конечно, была известна близость Распутина к Царской Семье. Перспектива принять у себя лицо, пользующееся столь скверной репутацией и при том наносившее тяжелый удар престижу Монарха, вызывала у меня отвращение. В то же время я знал в неоднократных попытках многих почтеннейших сановников и приближенных к трону доказать Государю пагубность близости к Царской Семье столь порочного и некультурного человека; знал я также, что все эти попытки не только не увенчались успехом, но, наоборот, лишь укрепляли Распутина. Наконец, не маловажным я признавал и то обстоятельство, что столь высокие сановники как С. Витте, И.Л. Горемыкин, В.Н. Коковцев и многие другие, находили правильным принимать его. Все это привело меня к решению посоветоваться по этому поводу с Председателем Совета министров. Такое решение я считал правильным, во-первых, потому, что И.Л. Горемыкин был, конечно, гораздо более в курсе того, что происходило за кулисами, чем я, состоявший к тому времени в Правительстве всего четыре месяца, а во-вторых, я должен был отдать справедливость Ивану Логиновичу в его чрезвычайно спокойном и зачастую мудром отношении к текущим событиям. С этой целью я отправился на Моховую на квартиру Председателя Совета министров и рассказал ему о приезде ко мне Андронникова, обо всем разговоре и о моих сомнениях. Со свойственным Ивану Логиновичу спокойствием, он, посмотрев на меня, спросил: “А скажите мне, князь, мало вы прохвостов принимаете в своем кабинете?” Не дождавшись от меня ответа, он продолжал: “А скажите мне, что от вас убудет, если вы примете одним прохвостом больше?”

Дальше, после паузы он дал мне уже более определенные пояснения своей мысли. С его точки зрения, правильная политика по отношению к Распутину заключается в том, чтобы, по возможности, “придавать ему меньшее значение”. Чем больше ополчаться против него, чем больше объявлять ему войну, тем больше это породит возвышение его. В заключение он рекомендовал мне смотреть на связанные с Распутиным вопросы “как можно проще”. Это доподлинное его выражение.

Тщательно обдумывая наставление почтенного Ивана Логиновича, я не мог также не считаться со своими личными соображениями. Отказывая Распутину в приеме, я этим делал шаг к скрытой оппозиции Государю и Императрице, не желая принять лицо, хотя и недостойное, но принимаемое Ими. Это совершенно не входило в мои виды. Я мог с Монархом не соглашаться, мог представлять свои доводы, но становиться в лагерь оппозиции не мог по чувствам моей глубокой верноподданнейшей преданности».

Я дословно привел записки кн. В.Н. Шаховского, «распутинца», как его называли в Думе и обществе, чтобы показать, как думали и поступали подлинно верноподданные, какими были и Горемыкин, и Шаховской.

Можно и должно было скорбеть, что Государыня считала Распутина святым, можно и должно было признавать печальным, что министры Российской Империи были вынуждены принимать у себя человека недостойного, который из-за своих каких-то особенных качеств облегчал страдания неизлечимо больного Наследника Цесаревича и этим завоевал доверие и известное положение у Государя и Государыни, можно было считать это временным несчастьем для престижа трона, но кричать об этом urbi et orbi, преувеличивать значение зазнавшегося хама и мужика, гнать его вон с тем, чтобы об этом знали повсюду, это значило становиться в оппозицию Государыне и, следовательно, и Государю, перестать быть верноподданным и увеличивать ряды врагов Верховной Власти.

Кн. В. Шаховской затем рассказывает, что посещения Распутина, которых было пять или шесть, сводились к тому, что он сперва говорил о текущих политических вопросах, называя Государя Папой, а Государыню Мамой, а после передавал записки с ходатайствами. «Самым решительным образом заявляю, что ни одно из этих ходатайств не получило ровно никакого движения дальше правого нижнего ящика моего письменного стола. К удивлению моему, он почти никогда и не вспоминал о них. А если об отдельных прошениях он и повторял на словах, спрашивая, почему я не исполнил, то получал от меня всегда тот же ответ: «не мог», на что он, нисколько не обижаясь, отвечал: «не мог, так не мог» (Кн. В. Шаховской «Sic transit gloria mundi»).

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное