Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…

Однако настойчивость Государя и активность российских дипломатов принесли свои плоды. В конечном счете, большинство государств поддержали инициативу России, и мирная конференция была созвана в Гааге в мае 1899 года. В ней участвовали представители двадцати крупнейших европейских держав, а также США, Мексики, Японии, Китая, Персии и Сиама. Был принят ряд постановлений («Гаагская конвенция») с целью «положить предел непрерывным вооружениям». В частности, были приняты декларации о запрещении бомбардировок населенных мест с воздуха (с воздушных шаров, самолетов еще не существовало) и о запрещении применения отравляющих газов и разрывных пуль. Решено было учредить в Гааге международный суд для мирного разрешения международных споров и конфликтов (Гаагский трибунал). Не все знают, что Николай II, а также экономист И. С. Блиох и дипломат Ф. Ф. Мартенс, принимавшие от России активнейшее участие в подготовке и работе первой Гаагской конференции, были номинированы на Нобелевскую премию.

В 1907 году конференция была вновь созвана по инициативе России. На этот раз в ней приняли участие более 250 официальных представителей из 44 стран (приехали даже представители стран Латинской Америки). Принятые на двух Гаагских мирных конференциях конвенции и декларации оказались весьма жизнеспособными и позднее, после Первой и Второй мировых войн, вошли в уставы Лиги Наций и ООН. Можно сказать, что Николай II стоял у этих истоков…

Сам Государь в течение своего правления несколько раз передавал спорные международные вопросы (с участием России) на рассмотрение в Международный суд в Гааге. В 1914 году, накануне Первой мировой войны, он просил кайзера Вильгельма помочь ему передать спор между Австрией и Сербией на рассмотрение этого суда. Но Вильгельм не ответил на эту телеграмму Государя (мы расскажем об этом подробнее в третьей части книги).

Однако мрачные предсказания Кайро, о которых Николай II впервые узнал в 1896 году, были точны. В том числе и в том, что «война будет неизбежна, несмотря на все усилия этого человека для ее предотвращения».

Глава 2 Первое послание из прошлого: пророчества монаха Авеля

Первое послание из прошлого, подтверждавшее пророчество Теракуто и предсказания Луиса Хамона и развертывавшее более детальную картину, Николай II и Александра получили в апреле 1901 года.

Речь идет о пророчестве монаха Авеля [10, 11, 23, 24].

Подобные провидцы, глубокие и сильные личности, которым открываются свыше судьбы не только отдельных людей, но и стран, рождаются раз или два в столетие.

Василий Васильев (18.03.1757 — 29.11.1841), будущий Авель, родился в семье деревенского кузнеца. Против воли родителей постригся в монахи и до 1796 года почти никому не был известен.

17 марта 1796 года Министерством юстиции Российской империи было заведено «Дело о крестьянине вотчины Л. А. Нарышкина именем Василий Васильев, находившемся в Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама, а потом назвавшегося Авелем, и о сочиненной им книге на 67 листах». Речь шла о книге пророчеств, написанной им в Бабаевском монастыре в конце февраля 1796 года, в которой говорилось и о царствующей императрице Екатерине II, — что жить ей осталось восемь месяцев и что умрет она скоропостижно. Авель-Адам показал свои записи настоятелю монастыря и сразу был направлен к епископу Костромскому и Галицкому Павлу, которому рассказал, что книгу он сочинил из видения. Оно было ему в марте 1787 года на заутрене в церкви на Валааме, когда он (по его собственным словам) «равно как бы апостол Павел восхищен был на небо и там видел две книги и что видел, то самое и писал, и что два ангела дали ему дар прорицания и велели сообщать" избранным", что им предстоит…». Он рассказал также, что ему было еще одно «дивное видение и предивное» с полуночи 1 ноября 1787 года, которое продолжалось «как не меньше тридесяти часов». Его он также записал.

Знал ли скромный монах об указе от 19 октября 1762 года, предписывавшем за подобные писания расстриг из монахов и заключение под стражу, неизвестно, но с ним поступили по закону и, поскольку дело касалось императорской фамилии, Авеля-Адама под караулом отправили в Санкт-Петербург. На допросах в Тайной экспедиции он признался, что девять лет мучался совестью, чтобы «об оном гласе сказать Ея Величеству», и, наконец, в Бабаевском монастыре в течение десяти дней все же записал свои видения.