Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…

Прежде чем рассказать об этом, следует заметить, что профессиональные историки нередко «воротят нос» при упоминании имени Э. Радзинского — напрасно! Это снобизм, который не красит настоящих исследователей. Можно по-разному к нему относиться (его телешоу и мне, например, не нравятся). Конечно, Радзинский пишет не в академической манере, он не профессиональный историк, а скорее писатель-историк — но сколько я ни перепроверял изложенные им факты или ссылки, никаких крупных неточностей не нашел. Пара небольших, хотя и досадных неточностей на всю книгу — такое можно обнаружить практически в любом крупном исследовании. А все свои версии Радзинский всегда специально оговаривает именно как версии в тексте книги. Но иногда и он чего-то недоговаривает, даже в версиях…

Вот что написал Эдвард Радзинский в своей книге о встрече с неким старым чекистом, который рассказал ему, в частности, следующее:

Я расскажу вам то, что говорилось второму поколению советских разведчиков в разведшколе… это 1927–1929 годы. Все они давно в могилах — и вы вряд ли услышите это от кого-нибудь, кроме меня… Итак, на разведуправских курсах нам рассказали следующее: надо было расставить Семью как можно удобнее для расстрела. Комната (наверху) была узкая — и боялись, что сгрудятся. И тогда Юровский придумал. Он им сказал, что надо сойти в подвал, потому что есть опасность обстрела дома. А пока суть да дело — их должны сфотографировать. Потому что в Москве-де беспокоятся и слухи разные ходят — о том, что они сбежали (действительно, в конце июня была тревожная телеграмма об этом из Москвы. — Э. Р). И вот они спустились вниз и встали, для фотографии, вдоль стены. И когда они построились…

Далее Радзинский пишет уже от себя:

Как все, оказывается, просто! Ну конечно же, он придумал, будто семью собираются фотографировать. Возможно, даже пошутил, что он-де бывший фотограф. Отсюда его команды, о которых пишет Стрекотин: «Станьте налево… а вы направо». И отсюда спокойное подчинение всех действующих лиц этой сцены. А потом, когда они встали, ожидая, что внесут фотоаппарат… [93, с. 458–505].

* * *

Итак, странный гость Радзинского рассказал ему версию, которую сам он (старый чекист) слышал в ЧК (НКВД) в 1920-х гг. — мол, слова о необходимости фотографии были использованы Юровским как уловка для того, чтобы расставить узников в подвале, не вызвав их беспокойства, — и Радзинский якобы поверил в эту версию.

Однако фотография живой Царской семьи действительно нужна была Ленину в Москве! Что же на самом деле случилось в подвале?

Вероятно, Юровский действительно готовился фотографировать узников, но что-то помешало ему сделать это. Что-то — или кто-то? Скорее всего, пьяный Ермаков (бывший каторжник, он был действительно сильно пьян в ту ночь) — этот зверь чем-то оскорбил Александру Федоровну (она просила принести в подвал стулья), и ее особенно ненавидел как раз Ермаков… Вероятно, Николай вступился за нее… Здесь и далее мы можем только высказывать предположения. Вероятно, началась свалка, стрельба, кровавая резня…

Более того, можно предположить, что чекисты и не собирались расстреливать всю Царскую семью (а только Николая и Алексея), или что всех узников после фотографирования собирались вывезти в Коптяковский лес и расстрелять там.

Я думаю, действительный план Юровского заключался в том, чтобы в ночь на 17 июля после фотографирования вывезти всех узников в Коптяковский лес и там отдать их на растерзание отряду Ермакова (двадцать пять человек). Вспомните, Михаил Романов был убит близ Перми в лесу. Узники Алапаевска тоже были убиты за городом.

Накануне расстрела Ермаков обещал своим красным бандитам отдать царских дочерей — конечно, они изнасиловали бы их перед убийством. Известно, что отряд Ермакова был разочарован и недоволен тем, что они увидели узников утром 17 июля в лесу уже мертвыми…