Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…

Вместе с торжественным объявлением войны в Германии была объявлена мобилизация со следующего дня, 2 августа.

Тут, впрочем, требуется уточнение. Германия была единственным государством, где слово «мобилизация» автоматически означало «война». То, что понималось под мобилизацией в других странах, вводилось уже военным положением. А в Германии команда «мобилизация» давала старт грандиозному «плану Шлиффена». Тотчас на железных дорогах вводился военный график, многократно отработанный на ежегодных учениях. На узловые станции направлялись офицеры Генштаба, начиная дирижировать перевозками, — ведь в короткие сроки предстояло перебросить на рубежи наступления 40 корпусов, для каждого требовалось 140 поездов. И от даты мобилизации во всех планах велся отсчет, на каких рубежах должны находиться войска в такой-то день. Поэтому и схитрили сами с собой, добавив лишние сутки — считать не с 1-го, а со 2-го августа.

И ситуация получилась весьма далекая от логики. Германия пока объявила войну только России, которая якобы угрожала ей и Австрии, а немецкие армии двинулись на Запад! Правда, у немцев нервы были на пределе и в последний момент чуть не произошел сбой. В Лондоне состоялся телефонный разговор между германским послом Лихневским и английским министром Греем. Министр опять изложил мысли насчет общеевропейского нейтралитета, но в столь обтекаемых выражениях, что Лихневский понял его иначе и телеграфировал в Берлин: «Если мы не нападем на Францию, Англия останется нейтральной и гарантирует нейтралитет Франции». Правительство растерялось — войска-то уже шли на Францию. Но кайзер ухватился за мысль, что воевать можно с одной Россией, а Франция потом никуда не денется. Мольтке устроил истерику, доказывал, что так запросто планы не меняют, что развернуть полуторамиллионную армию уже невозможно — ведь это 11 тысяч железнодорожных составов. План Шлиффена был отработан до таких мелочей, что каждый офицер имел уже карту с маршрутом своего полка по Бельгии и Франции! Однако Вильгельм настоял на своем и направил Георгу V условия: «Если Франция предложит мне нейтралитет, который должен быть гарантирован мощью английского флота и армии, я, разумеется, воздержусь от военных действий против Франции и использую мои войска в другом месте».

Понятно, что «другое место» — это Россия. Таким образом, при любом раскладе Вильгельм хотел войны именно с Россией [121, глава 10].

* * *

И в заключение, специально для многочисленных нынешних «красных» оппонентов, которые обычно игнорируют и как бы не замечают вышеприведенные доводы, процитируем В. И. Ленина: