Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…

Данное решение (1912 года) являлось одним из первых опытов системного кадрового планирования в масштабах всей страны и опиралось на оценку потребностей Российской империи в кадрах, осуществленную министерством Л. А. Кассо (последний действительно считал необходимым ограничить рост университетского образования). При следующем министре (П. Н. Игнатьеве) предыдущие оценки были пересмотрены. <…> После соответствующего доклада министра Николай II пересмотрел предыдущее решение и санкционировал введение новых факультетов в Саратовском и Томском университетах, создание новых университетов (в Ростове-на-Дону, Перми, Иркутске и Нижнем Новгороде) и ряда других высших учебных заведений университетского типа (этот эпизод подробно описан П. Н. Игнатьевым на с. 127–128 его мемуаров). При этом Николай II всегда подчеркивал именно необходимость опережающего развития техники и технического образования… Достижения российской техники в военный и послевоенный период, быстрое приращение «военно-технического потенциала» были бы невозможны, если бы за два десятилетия, предшествовавшие большой войне, в Российской империи не был бы создан соответствующий «образовательный потенциал».

Другой исследователь (С. С. Миронин) отмечает еще и быстрое развитие в царской России агротехнических знаний и образования:

Быстро развивалось в начале XX века и образование крестьян по агротехнике. В 1913 году в России работало 9000 сотрудников сельскохозяйственной информационно-консультационной службы. Организовывались учебные курсы по скотоводству и молочному производству, внедрению прогрессивных форм сельскохозяйственного производства.

Много внимания уделялось и прогрессу системы внешкольного сельскохозяйственного образования. Если в 1905 году число слушателей на сельскохозяйственных курсах составило 2 тысячи человек, то в 1912 году — 58 тысяч, а на сельскохозяйственных чтениях — соответственно 31,6 тысяч и 1046 тысяч человек [77].

Выводы о грамотности и образовании в царской России

1. Даже в XIX веке грамотность в русской деревне была выше, чем представляется до сих пор и чем фиксировала официальная статистика тех лет. В частности было множество крестьянских школ с учителями из грамотных крестьян или отставных солдат, которые не учитывались статистикой земств. Практически в половине крестьянских дворов был свой грамотей. Немало крестьян имели свои библиотеки и выписывали различные журналы. Кроме того, хотя почти все старообрядцы были грамотны, они вплоть до начала XX века отказывались сообщать властям подобные сведения о себе.