Император Юлиан

По дороге в Таре Цельз поведал мне много интересного. Он не очень верил в то, что мне удастся возродить эллинскую религию, но считал, что со временем у нас могут появиться шансы. В одном он был со мной согласен целиком и полностью: он не сомневался в том, что галилеяне в конечном счете друг друга истребят.

Другой темой нашей беседы стал самый жгучий политический вопрос наших дней: судьба городских курий, или сенатов.

С тех пор как я стал императором, где бы я ни появлялся, меня осаждают толпы зажиточных горожан, упрашивающих избавить их от службы в сенате. То, что для провинциала когда-то было великой честью, превратилось ныне в тяжкое бремя, а дело в том, что городские курии несут ответственность за сбор податей. Это значит, в неурожайные годы, когда возникает недоимка, сенатор обязан возместить ее из собственного кармана. Неудивительно, что никто не желает заполучить эту должность. В принципе, конечно, император может управлять городами непосредственно с помощью указов, но это страшная морока, и ни один император, включая меня, не знает, как к этому подступиться. Должен же кто-то заниматься сбором налогов, а кто справится с этой задачей лучше самых состоятельных людей города? Подобно своим предшественникам, я не решаюсь на радикальные меры и произношу страстные речи, убеждая заинтересованных лиц в том, что управлять городом - величайшая честь, а государство просто погибнет без помощи своих достойнейших граждан. Но горожане настаивают на своем, и не мне их винить. Есть, конечно, еще выход - освободить городские сенаты от ответственности за сбор налогов, но тогда государственные доходы сократятся наполовину, а этого допустить ни в коем случае нельзя. Вот почему я пошел по пути укрепления городских курий. Я никого не освобождаю от должности сенатора и, невзирая на ропот, отменил эдикты Констанция, освобождавшие от нее галилейское духовенство и военных. Я стремлюсь таким образом расширить круг людей, принимающих участие в городских делах, чтобы бремя возмещения недоимок распределилось более равномерно, и, думаю, со временем результаты дадут о себе знать. Недопустимо, чтобы в таком знаменитом городе, как Антиохия, состоятельные люди отказывались от сенаторской должности.

Несколько дней я провел в Тарсе. Этот красивый город стоит на озере, которое соединено с морем каналом. К моему приезду Цельз собрал в городе несколько интересных философов, и мы провели ряд диспутов, доставивших мне немалое удовольствие. Жители Тарса вполне достойны своих предков, великих стоиков, прославивших этот город шесть веков назад. Как-то раз я даже искупался в Оронте, хотя в свое время Александра чуть было не убили после купания в нем. Большинство жителей Тарса - галилеяне (он весь усеян памятными знаками в честь здешнего уроженца, богомерзкого Павла), но они, как мне показалось, вполне разумны, а манеры их естественны и непринужденны. Мне было почти жаль расставаться с Тарсом, но я утешал себя тем, что впереди у меня царица Востока, Антиохия. Содрогаюсь при мысли о том, как я был наивен.

* * *

В Антиохию я прибыл в конце июля, когда стояла страшная духота. У стен города меня встретила большая толпа. Я решил было, что они пришли меня приветствовать, и, естественно, собрался произнести благодарственную речь, но им не было до меня дела. С какими-то непонятными возгласами они размахивали ветками.

Я осмотрелся в поисках дяди Юлиана, но кругом не было видно ни одного должностного лица - только толпа, протяжно распевавшая: "На востоке загорелась новая звезда". Признаюсь, поначалу я решил, что они имеют в виду меня - в моем положении человек быстро привыкает к самой грубой лести. Но когда я попытался с ними заговорить, они меня даже не заметили: все глаза были устремлены к небу. У северных ворот Антиохии меня встречали, согласно ритуалу, мой дядя,

Салютий Секунд и городской сенат. Покончив с формальностями, я тут же спросил: - Что это за толпа?

Дядя рассыпался в извинениях. Оказывается, я крайне неудачно выбрал день приезда в Антиохию: сегодня праздник, посвященный памяти Адониса, возлюбленного Афродиты, которого в Сирии чтут как одного из высших богов. И как это мы с Максимом забыли, что этот день посвящен ему! Это была ошибка, но ее было уже не исправить, и мне пришлось въезжать в Антиохию под крики, стоны и похоронные причитания. Все это сильно омрачило мое первое впечатление от города, а ведь это, в сущности, чудесный уголок, хоть он и населен негодяями… Впрочем, нет, это несправедливо. Просто мы разные и никогда не сможем понять друг друга, как кошка с собакой.