Император Юлиан

Я очень любил дядю. Помимо завидных деловых качеств он был единственным связующим звеном между мною и моими родителями. Правда, был у него один недостаток, весьма, впрочем, распространенный, - скупость. Ему всегда было мало денег. Именно это омрачило нашу последнюю встречу: мы поссорились из-за того, что я подарил унаследованную от бабушки усадьбу в Вифинии одному моему другу-философу. Мой поступок привел дядю в ярость, хотя вся усадьба не стоила и одной из золотых ваз, украшавших его обеденный зал. Меня порок стяжательства, похоже, обошел стороной. У меня нет желания чем-либо владеть… Хотя, впрочем, нет: пожалуй, я жаден до книг. Их я хочу иметь без числа. Думаю, ради хорошей книги я мог бы пойти даже на преступление. Но в остальном я полностью лишен этой непонятной страсти, обуревающей большинство людей, даже философов, причем некоторые из них принадлежат к моему окружению.

Приск:Камешек в огород нашего общего друга Максима. Как раз в то время он скупал в Антиохии землю на деньги, полученные от продажи государственных должностей и титулов. Вспоминая те дни, я проклинаю себя за то, что не догадался ничего припасти на черный день, ибо я, в отличие от Юлиана, жаден, хотя и горд, и чрезмерная гордыня не позволяет мне унижаться до просьб о чем-либо. Мне нелегко принять подарок, но я бы не прочь украсть, только вот боюсь - поймают.

Дядя Юлиана был неплохим человеком, но страдал чрезмерным служебным рвением. Как-то он поведал мне, что его сестра Василина, мать Юлиана, была необычайно тщеславна. Когда она была беременна, он спросил, какой судьбы хотела бы она для сына, и та ответила: "Мой сын достоин лишь одной судьбы. Он должен стать императором".

По словам Юлиана, его мать (он знал об этом понаслышке) была очень светлой блондинкой. Так оно и было: если верить ее брату, она была альбиноской. Кстати, у меня когда-то была в Константинополе любовница-альбиноска. Глаза у нее были красные, как у мыши, а волосы совершенно белые, даже в паху. Помнится, ее звали Еленой.

Либаний:Как интересно!

Юлиан Август

1 января 363 года я в четвертый раз стал консулом вместе с Саллюстием. Последнее назначение было встречено ропотом, поскольку Саллюстий не был сенатором, но он - моя правая рука в Галлии, и поэтому я пошел на это нарушение существующего порядка. Кроме того, я назначил Руфина Арадия комитом Востока и сделал еще несколько назначений, главным образом, в западной части империи. Итак, все приготовления к походу на Персию были завершены, оставалось только дождаться благоприятной погоды.

В день январских календ я направился в храм гения-хранителя Рима принести жертву богам. На ступенях храма собралось большинство антиохийских жрецов и высшие должностные лица. Завершая обряд, я оглянулся и увидел, как один из жрецов катится вниз по лестнице. Позднее мне сказали, что это был самый старый из жрецов и упал он с самой высокой ступеньки; его постигла скоропостижная смерть от разрыва сердца.

Не успело еще солнце зайти, как все антиохийцы с редкостным единодушием истолковали это происшествие следующим образом: высшая особа в государстве (самый старый жрец) падет со своего места (верхняя ступенька) - и это означает, что мои дни, по-видимому, сочтены. Однако я толкую это предзнаменование по-другому. Покойный жрец стоял на верхней ступеньке. Самое высокое звание в нашем государстве - консул, а их двое. Умер самый старый из жрецов, а Саллюстий старше меня на много лет - значит, смерть жреца предвещает кончину Саллюсгия, а вовсе не мою. Впрочем, возможно, смерть жреца вообще ничего не означает и мне следует больше прислушиваться к словам Приска, который не верит ни в какие знамения.

Приск:Вот именно! Предположим, боги существуют (хотя это очень сомнительно). Неужели они не смогли бы найти лучший способ предупредить нас о грозящей опасности, чем подсунуть нам больную печень быка или спровоцировать разрыв сердца у старого жреца во время жертвоприношения? Но Юлиан был просто помешан на всяческих предзнаменованиях, и, хотя я в них не верю, признаюсь: даже меня поражает, сколько бедствий свалилось на нас в те дни. Вот лишь некоторые: повторное землетрясение в Никомедии, огни в иудейском храме, пожар в храме Аполлона. Но это еще не все. Юлиан отправил в Рим посланника свериться с "Сивиллиными книгами". Отлично известно, что книги эти суть не что иное, как мешанина из старых пословиц и лишенных всякого смысла туманных фраз, которые в кризисные годы капитально переписывались. Можно верить этим книгам или считать их сплошной подделкой, но запись о Юлиане в них была на редкость недвусмысленной. Она гласила: "В этом году не покидай границ империи". Насколько мне известно, Юлиан даже не пытался истолковать это прорицание иначе… Не знаю, почему мне вдруг пришло в голову рассказать тебе об этом. Я-то не верю в предзнаменования, но Юлиан верил - и в этом все дело. Независимо от того, были ли эти предсказания истинными или ложными, они влияли на его поступки.