Император Юлиан

Мы сели во дворе за длинный стол под навесом из виноградной лозы; вокруг запыленных лиловых гроздьев с жужжанием кружили пчелы, слетевшиеся на их аромат. Хозяин принес глиняные кувшины, наполненные смесью фруктового сока с медом, и мы утолили жажду - первая приятная минута за этот страшный день. Теперь меня тревожило только здоровье дяди. Когда он пил, у него дрожали руки, и время от времени по его лицу пробегала гримаса боли. Но как бы ни было ему плохо, он не подавал виду, его речь по-прежнему отличалась ясностью и изысканностью.

- Ты увидишь, храм неплохо сохранился, - рассказывал он. - Его клир несколько лет назад распустили, но верховный жрец не покинул храма. Он с нетерпением тебя ждет.

Максим грустно покачал головой и дернул себя за бороду:

- Когда меня привозили сюда в детстве, здесь служили тысячи жрецов, ежедневно совершались жертвоприношения, постоялые дворы были переполнены паломниками…

Меня всегда изумляло, сколько всего успел повидать Максим на своем веку. Вряд ли найдется в мире святое место, где бы он ни побывал, начиная со скалы на Кипре, на которую вышла из морской пены Афродита, и кончая тем местом на берегу Нила, где, как достоверно известно, Изида нашла голову Озириса.

- К сожалению, с тех пор Дафна сильно изменилась, - вздохнул дядя. - Нам следует вернуть ей былую славу. В конце концов, Дафна и сейчас привлекает всех своей красотой и целебными водами. Это было бы чудесное место, если бы не один…

- Храм, - перебил я дядю. Такая уж у меня дурная привычка: всех перебиваю, даже самого себя. - Моему брату Галлу взбрело в голову построить его здесь для костей какого-то преступника… как бишь его звали?

Для мощей блаженного епископа Вавилы, казненного императором Децием. - Руки у дяди задрожали, и питье пролилось ему на тунику. Я притворился, что не заметил, но Оривасий, который старательно анатомировал большую пчелу ножиком для фруктов, протянул руку через стол и пощупал дяде пульс.

- Тебе сегодня следует попить целебной воды, - сказал он наконец.

- Я сегодня неважно себя чувствую, - извиняющимся тоном сказал дядя но на лице у него уже лежала печать смерти. Я давно заметил, как неестественно блестят глаза у тех, кто на пороге естественной смерти: кажется, они напрягают зрение, чтобы напоследок запечатлеть весь этот мир. Я любил дядю и не хотел, чтобы он умирал.

Что касается Дафны, то все, что о ней говорят, истинная правда. Это действительно райский уголок. Город утопает в садах, всюду бьют родники с целебной водой. Недалеко от городской черты находится знаменитая кипарисовая роща, которую много лет назад посадил Селевк по повелению Аполлона. Деревья такие высокие и стоят так плотно, что ветви сплелись и образовали сплошной зеленый шатер, сквозь который не проникают лучи солнца. Под их прохладной сенью можно идти часами. Дафна всегда была святым местом двух богов, прежде всего Геркулеса, а также Аполлона. Это здесь Аполлон гнался за нимфой Дафной. Когда она воззвала к Зевсу о спасении, тот превратил ее в лавровое дерево. Я видел это дерево своими глазами. Оно невероятно старое и все покрыто наростами, но каждой весной у него отрастают зеленые побеги. Они напоминают нам о том, что внутри векового ствола спит волшебным сном вечно юная дева. Еще в Дафне можно посетить ту самую рощу, где Парис судил, какая из трех богинь прекраснее всех.

Приветственную церемонию на городской площади я сократил до минимума, а вместо того чтобы удалиться во дворец, пошел с Максимом и Оривасием осматривать достопримечательности города. Дядя тем временем отправился в храм Аполлона, чтобы подготовить там все для жертвоприношения.

На меня особое впечатление произвело разнообразие минеральных источников. Интересно, что они никогда не замерзают. Адриан - да, он побывал и в этих краях - построил возле Сараманского источника большое водохранилище с колоннадой. В жаркую погоду около него приятно сидеть на мраморной скамье, в прохладе, которую несет с собой подземная вода. Осмотрел я и знаменитый Кастальский источник, бывший когда-то оракулом Аполлона. Когда Адриан был еще простым гражданином, он, желая узнать свое будущее, бросил в источник лавровый листок. Мгновение спустя листок вновь появился на поверхности, и на нем было начертано только одно слово - "Август". Впоследствии, когда Адриан действительно стал Августом, он заложил Кастальский источник мраморной плитой по вполне понятной причине: а вдруг еще кто-нибудь захочет узнать свою судьбу и оракул напророчит то же самое, а это, конечно, уже не в интересах государства. Я намерен вновь открыть Кастальский источник, если будет на то воля богов.