Император и Сталин (СИ)

«Следует обратить внимание на то, что Ливадия — не Санкт-Петербург, где династические споры в XVIII веке решала исключительно гвардия. Спору нет, рядом с Ливадией дислоцировались гвардейские части силою не более полка. Но сухим путем в Ливадию тогда попадали только через Севастополь (троллейбусного сообщения Симферополь — Ялта тогда, увы, не было, а горные тропы не в счёт). Ливадийский дворец и все окрестные постройки расположены приблизительно в версте от моря и великолепно просматриваются даже с борта прогулочного катера — сам смотрел. А в хорошую оптику с марса броненосца видны и различия на погонах.» Таким образом, ситуация в Ливадии в случае смерти Николая полностью попадала под контроль Черноморского флота, чью позицию определял не столько командующий вице-адмирал С.П. Тыртов, сколько командир броненосца «Ростислав» капитан первого ранга великий князь А.М. Романов.

Так как Александр Михайлович занял резко отрицательную позицию по отношению к попытке государственного переворота, Александра Фёдоровна была вынуждена смириться и отступить, умерив свои амбиции и затаив кровную обиду и на Витте, и на великого князя.

Этой же ночью в состоянии больного наступил кризис. Николай Второй как будто впал в оцепенение, настолько глубокое, что Аликс даже испугалась, что он умер, однако, в полночь оцепенение сменилось судорогами. Они волнами перекатывались по всему телу, заставляя его выгибаться дугой. Медицинские манипуляции спешно вызванных докторов никакого облегчения не приносили. Император стонал, метался в бреду, звал какого-то Айтона, требовал искать большого мингрела, а затем неожиданно обмяк и начал что-то бегло бормотать….

Испуганная Аликс придвинулась ближе, пытаясь разобрать слова, как вдруг больной открыл глаза и, схватив руку супруги, сжал её, как тисками, посмотрел на неё обезумевшими глазами и буквально проскрипел абсолютно незнакомым глухим голосом:

— Кто ты? Где я?…

Императрица инстинктивно несколько раз дёрнула руку, попыталась оторвать сжимающие её пальцы императора, всхлипнула, закатила глаза и сползла без чувств на руки профессора Попова, заставив его переключиться с основного пациента на Её Величество.

Из-за спины Попова к императору с уксусными салфетками наперевес бросился добрейший Густав Иванович Гирш, стремясь смахнуть пот, выступивший на лбу монарха и по-старчески слезливо приговаривая:

— Какое счастье, Ваше Величество, какое счастье! Вы, наконец-то, пришли в себя! Мы так за вас испугались. Вы в ливадийском дворце. Это — ваша сиятельная супруга — Александра Фёдоровна и профессор военно-медицинской академии Лев Васильевич Попов, вызванный из Петербурга Сергеем Юльевичем Витте…

Император упёрся взглядом в суетящегося Гирша, как будто пытался осознать им сказанное. Постепенно его лицо залила мертвенная бледность а глаза словно остекленели…

— Айтон! Вириш скуа*, Айтон… — сквозь зубы промычал император и, отвернувшись, потерял сознание…

_____

*Вириш скуа — сын осла (мингрельский)

Через полчаса, когда императрица Александра Фёдоровна пришла в себя, Гирш стоял у постели Николая Второго и считал пульс, а Попов заботливо обмахивал женщину платком.

— Поздравляю, государыня, — торжественным шёпотом произнес профессор, — кажется, кризис миновал, ваш муж крепко спит, сердечный ритм и дыхание в норме. Очень надеюсь, что никаких осложнений не будет, и ему уже ничего не угрожает. Надеюсь, и вам теперь будет полегче…

— Да, уж… — сомкнутыми губами буркнула императрица, бросив короткий взгляд на постель Николая Второго, — жить стало легче, жить стало веселее…

— Что, простите, Ваше Величество?

— Ах, Лев Васильевич, не обращайте внимания, глупости какие-то в голову лезут…

— Да, Ваше Величество, все устали, всем нужно отдохнуть…

Глава 3 Пробуждение. Граф Фредерикс, Сандро и другие

Барон Фредерикс аккуратно прикрыл за собой дверь и, окинув взглядом собравшихся в зале министров, отрицательно покачал головой.

— Его Величество извиняется, но принять вас сегодня не сможет…

Когда шушукающиеся чиновники покинули приёмную, к барону подошёл Витте, и, нервно терзая цепочку от часов, зашипел ему в ухо: