Император Единства

— Это было ДО МАНИФЕСТА. До ограбления помещиков. А среди них множество военных, включая генералов. Простят ли они Михаилу такое? Очень и очень в этом сомневаюсь. Скажу тебе больше — уверена, что и твой брат чувствует насколько все зыбко, иначе бы он так не хорохорился, и так много не писала бы хвалебного о нем банда Суворина, не старались бы они сделать из него героя-полководца. Все они понимают, что не простят им. И не забудут. Ничего и никому. И я не забуду.

Бывший Самодержец криво улыбнулся.

— Ох, Аликс, ты опять выдаешь желаемое за действительное. Ну, где, скажи мне на милость, где доказательства этих твоих фантазий? Откуда тебе ИЗ ЛИВАДИИ знать об этом?

Она торжествующе подняла указательный палец.

— Вот именно, Ники, вот именно! Это и есть главное доказательство! Твой брат нас просто боится. Боится разрешать к нам визиты…

— Не согласен, люди сами боятся к нам ездить.

— Они потому и боятся, что чувствуют, что заговор если еще не существует, то он, как минимум, реален, и не хотят преждевременно попадать в поле зрения ИСБ и прочих Михаила шавок. Миша твой нас удалил не потому, что я много, как ты выразился, болтала, а потому, что мои слова находили живейший отклик и понимание в высшем свете. Он тебя настолько боится, что даже не пригласил нас в Москву на свою коронацию!

— Аликс, ты же сама не хотела ехать и униженно стоять в стороне, глядя на то, как ОНИ коронуются!

— Да, я не хотела! Но я бы поехала! И я бы смотрела им в спину, зная о том, что вскоре кое кто дорого за все мои унижения заплатит!

— Опять слова и фантазии, Аликс. Михаил, надо отдать ему должное, просто-таки разгромил всяческую себе оппозицию, оплел Империю своими, как он выражается, спецслужбами, и жестко запугал всех, кто мог решиться на выступление.

— Именно! А теперь подумай, что ждет нас после его этой коронации в Царьграде?

— Конкретно нас или Россию?

— И нас, и Россию.

Николай пожал плечами.

— Что касается нас, то, откровенно говоря, я надеюсь на некоторые послабления. Получив Престол Ромеи, Михаил получает корону, которую ни от кого не наследовал, и на которую других претендентов нет. А объединив две короны третьей — короной этого самого Единства, он вообще становится величиной такого масштаба, что ему незачем опасаться нас. Что же касается России, то, думаю, что нас ждут большие преобразования и массовое переселение. Посмотрим.

Аликс смерила мужа победным взглядом.

— Что ж, я надеюсь, что Михаил твой так и будет думать.

— А это не так?

— Нет!

— Объяснись!

— Его эти две новые короны ничего не стоят без российской. Кто Император России, тот и Император всего остального. В то же самое время, он неизбежно будет проводить массу времени в этой своей драгоценной Ромее, носясь с ней, как Петр Первый носился в Санкт-Петербургом, Северной войной и флотом, отчего вся остальная Россия пришла в полнейший упадок. Тогда Петр мог себе это позволить. Но сейчас совершенно иная ситуация. Власть Михаила настолько зыбка, а все его преобразования настолько значительны, что он должен словно паук сидеть в Кремле и бояться выпустить из рук хотя бы одну нить власти. Но он, со свойственным ему романтизмом, не завершив хотя бы одного дела, начинает множество новых, а затем, бросает все и идет воевать за три моря, где и застрянет надолго. Неужели, мой дорогой Ники, ты не видишь, что он обречен?

— Ну, ситуация, действительно, сложная. Но, ему все это время просто сказочно везло!

— Всякому везенью приходит однажды конец. И тогда придет твое время. Твое, Ники.

Тут устало помотал головой.

— Нет, Аликс. Я так не могу. Я присягал Михаилу, я клялся на Святом Писании и перед иконами. Не искушай меня.

— Хорошо. Допустим. Если уж ты так упрям, то по крайней мере согласись, что Алексей ничего подобного не делал. Так ведь?

— Я отрекся и за него.

— Ты. Но, не он. Так?

— Ну, допустим.

— Значит, его права на Престол несомненны.

— Ты понимаешь, что говоришь?! Это мятеж и смута!

— Подумай о детях. Разве они виновны в твоем малодушии?

— Уверен, что Михаил не посмеет сделать с ними ничего дурного!

— А если посмеет?

— Аликс!

— И, все же?

— Это, как минимум, каторга! О чем ты говоришь?!

— А разве для обвинения нас в заговоре, Михаилу нужен заговор? Ты прекрасно понимаешь, что нас в любой момент могут обвинить в чем угодно. Судьба Светлейшего Князя Меньшикова и его семейства тому яркий пример. Да, что там Меньшиков! Где Владимировичи? Повешены на Болотной площади. Где Великая Княгиня Мария Павловна с невесткой? Лишены титулов, состояния и сосланы в Сибирь на вечные поселения! А ведь она тоже была на сносях!

Бывший монарх буквально вскричал в отчаянии:

— Да, Бог с тобой! Что мы можем сделать из Ливадии?!

Но жена упорно гнула свою линию:

— Это сейчас не имеет значения. Значение имеет лишь трезвое понимание происходящего, и твердая решимость искать свой шанс.

— Какой шанс?