Император Единства

«Побег» из Константинополя был вызван целым рядом причин и отдых не был в числе главных. Главным же, пожалуй, аргументом для нашего отъезда было соображение о необходимости проверки всех систем управления Ромеей накануне нашего отъезда. Я хотел посмотреть, как справится Ольга в качестве моего управляющего, а для этого я не должен был стоять у нее над душой Августейшей тенью, но, в то же самое время, я предпочитал быть достаточно близко, чтобы быстро вернуться в случае возникновения кризиса в делах.

Территорию мало просто завоевать. Ее нужно удержать.

Дело мало основать, его нужно привести к успеху.

Ну, и отпуск никто не отменял. Хотелось урвать хотя бы немножечко отдыха в преддверии, вояжа, Ялты, зимы и, конечно же, грядущих родов, которые, если ничего не случится, должны явить в апреле возможного Наследника-Цесаревича Единства. Или Царевну.

Маша отпила сок из стакана и вновь откинулась на спинку шезлонга.

Жене здесь, кстати, понравилось. Возможно, ей все вокруг напоминает ее родную Италию. К тому же, у нее в Ромее действительно проявления токсикоза стали значительно легче протекать, да так, что я уже подумывал либо задержаться в этом климате подольше, либо, если потребует ситуация, оставить ее отдыхать и не тащить с собой в какую-нибудь далекую Москву. Да уж, отсюда даже Крым воспринимался мрачным и холодным севером, что говорить про Москву! Могу только представить, что ощущала бедная принцесса Иоланда, прибыв из Рима в столицу России.

Впрочем, не взирая на ее сиюминутную наготу, принцесса и тогда была отнюдь не бедная. Мягко говоря. А уж сейчас и назвать цифру страшно…

— Что читаешь, солнце мое?

Она сладко потянулась и, продемонстрировав обложку книги, ответила:

— «Евгений Онегин» господина Пушкина.

Киваю с самым серьезным видом.

— Как же, как же, хорошо помню бессмертные строки: «Мой дядя самых честных грабил!».

Маша прыснула.

— Ну, ты иной раз как скажешь!

— Увы, проза бытия и бизнеса.

Маша хмыкнула и закрыла книгу.

— Вероятно я приму от Ротшильдов картины.

Я поднял голову и взглянул на Императрицу.

— Что ж так? Ты же не хотела и собиралась гневаться дальше?

— Как говорят в России — с паршивой овцы хоть шерсти клок. Пусть расслабятся. Пока. Гнев мой никуда не делся и все за всё они заплатят сполна. Но, гнев — это не деловой подход, большие деньги так не делаются. Сейчас хочу учредить в Константинополе Императорский Царьградский музей, где, помимо всяких археологических древностей Ромеи, ко всему прочему будет и картинная галерея. Причем, помимо старых мастеров, пусть там будут и современные. Я намерена активно покупать живых мастеров, а не только классику. Отечественное искусство надо поддерживать, а кто лучше Императоров это может сделать?

— Кто?

— Только Императрицы!

— Опять придумала, на чем сделать деньги?

— Конечно.

Я усмехнулся, и мы чокнулись стаканами с соком. Маша пригубила и продолжила мысль.

— Мы должны поддержать современное искусство, чувствовать новые веяния и стили…

— «Черные квадраты» …

— Да хоть и «Черные квадраты». Твоим, как ты их называешь, туристам, нужно же на что-то смотреть помимо моря. И на что выбрасывать деньги на аукционах. И не все же игорные заведения строить, верно ведь? Так что такой музей в этой дикой стране будет очень к месту. Уверена, что картину того же господина Малевича будут обсуждать еще минимум лет сто.

— Это да.

С этим я не мог не согласиться. Хотя Энди Уорхол еще не народился, но всякую мазню разжиревшему «утонченному» бомонду продавать одно удовольствие. Как и аристократии.

— Ну, милая, это по твоей части. Я в сём «искусстве» мало смыслю.

Маша укоризненно глянула.

— Между прочим, ты сам прекрасно рисуешь. Более того, ты мог бы внести свою лепту в развитие живописи, поскольку у тебя весьма свежий и своеобразный взгляд на искусство.

Морщусь.

— Нет, солнце, пусть каждый занимается своим делом. Они будут рисовать, а я буду делом заниматься. Двум богам служить нельзя.

— Не любишь ты их.

— Не люблю. Иной раз, так и хочется взять такого рисовальщика шЫдевров за манишку и спросить его: «А, скажи-ка мне, болезный, как художник художнику, ты рисовать-то умеешь?» И, самое прискорбное, я знаю ответ. И знаю, что они скажут полным оскорбленного пафоса голосом. Так что играйся с ними сама.

— Художники весьма ранимые люди с тонкой душевной организацией.

— Это да. Одного вот так не приняли в художественную академию, так он обиделся, обозлился и устроил заварушку с десятками миллионов погибших.

Маша настороженно взглянула на меня:

— Это ты про кого-то конкретно?

Качаю головой.

— Нет, радость моя. Пока это лишь смутные сны. Но мне они не нравятся.

Я не лукавил, когда говорил, что не говорю о ком-то конкретно. Мир изменился и ситуация в нем тоже. Возможно ситуация в Германии и не будет способствовать приходу Гитлера к власти, а может будет способствовать появлению подобного фюрера где-то в другой стране. Может того же Адольфа уже пришибло где-то на фронтах во Франции. Или не во Франции, поскольку немцы свои дивизии активно тасовали с направления на направление.