Император

Я взял протянутые монеты и с интересом начал их рассматривать. Всё последнее время я со страхом ожидал срыва экономики в крутой штопор инфляции. Ждал и удивлялся, почему, несмотря на всё увеличивающиеся расходы, торговцы продолжают принимать бумажные деньги. Списывал это на привычку и инертность экономики. А оказывается, вот она причина этого ребуса. Конечно, и оптовые продажи по низким ценам импортного продовольствия сыграли в этом большую роль. Я знал, что обеспеченные люди, как правило, не потребляли датируемые государством продукты, предпочитая закупать, пускай и дороже, отечественные товары. Свободных денег у таких людей было много, но, как ни странно, бумажные деньги хотя и обесценивались, но во вполне разумных пределах, не срываясь в гиперинфляцию. А оказывается, причина была в довольно необычных для этого времени монетах. Я, лопух, думал только о том, как облегчить положение России на фронтах, а вот Кац смотрел глубже и совершил действительно коренной разворот страны от того кошмара, который грозил России. Теперь уже никакие популисты и горлопаны не развернут страну от естественного пути развития. Никакие немецкие деньги не заставят сытых людей менять привычный образ жизни и идти на баррикады. Русский человек не парижанин, и чтобы он начал бузить, нужно его так достать творящимся в стране беспределом, что французы, вытерпев половину тех лишений, которые достались русскому человеку, точно устроили бы революцию. Вот какие мысли пришли мне в голову после осмотра монет. Затянувшееся молчание прервал Кац, который, ехидно улыбаясь, заявил:

– Ты держишь перед собой самые популярные сейчас денежные знаки. И знаешь, какое название народ для них придумал? Золотой двадцатипятирублёвый империал теперь называют михасем, а пятирублёвую серебряную монету – ковелькой. Чуешь, как глубоко новый император проник в сознание русского человека, что он ассоциирует золотой империал с твоим именем, а вторую по достоинству монету – с твоим военным свершением?

– Да ладно, Кац, мне мозги парить. Наверняка это ты придумал, а твои подручные из КНП для поднятия популярности монарха запустили эти названия в народ. Только ты знаешь, что в нашей бывшей реальности на работе все меня звали Михась.

– Клянусь, никакой слух по поводу монет КНП не запускало – я был так загружен, что о такой чуши даже не думал. Так что названия монет именно народные. И абсолютно логичные, как с точки зрения простого мужика, так и купца или приказчика. Среди купцов часто Михаилов зовут Михасями. Ну а название ковелька – тоже понятно, почему оно прилипло к пятирублёвке. Людям глубоко запало в душу взятие Ковеля, а на монете оттиснуты как раз профиль Михаила Второго в военной форме и джигит, скачущий в ту сторону, куда направлена его рука.

На эту реплику Каца я ничего не ответил, а, положив монеты в карман кителя, начал разговор о том, что мы можем сделать, чтобы США как можно быстрее объявили войну Германии. История историей, но вдруг в этой реальности американцы окажутся терпимее и миролюбивее, чем в нашей бывшей реальности? Часа два мы разрабатывали хитроумные комбинации и методы, как эту задачу претворить в жизнь. Пришли к выводу, что в этом вопросе потребуется использовать контакты Каца с руководством Бунда. В их помощи Кац даже и не сомневался. В последнее время он весьма тесно и плодотворно сотрудничал с этой еврейской организацией. Именно их связи с еврейской диаспорой Германии позволили агентам КНП столь успешно действовать. Провести не только ответные силовые действия, но и создать политическую партию антивоенной направленности. Вот и в вопросе объявления Америкой войны Германии мы тоже надеялись на содействие еврейской диаспоры США. Ведь торговля США весьма сильно должна была пострадать от неограниченной подводной войны, которую хотела начать Германия. Если хотя бы один факт потопления американского судна раскрутить в прессе, то конгресс будет вынужден объявить войну агрессору. Кроме терпящих убытки торговцев, в войне наверняка заинтересован и военно-промышленный комплекс. Так что еврейскому лобби будет не трудно соблазнить американцев отказаться от политики изоляционизма.