Император

Синицын не знал имя солдата, которого бережно лично помогал снимать со стены, как оказалось православной церкви. Рядом лежали еще пять русских егерей и два казака. Сорок минут назад, именно возле этой православной церкви казак Староверов потерял еще семерых. Штурмовой плутонг тогда не позволил туркам подпалить церковь, куда набились испуганные люди, вступив не просто в неравный бой, но безнадежный. Турки передумали сжигать людей, так как выстрелы и иные звуки городских боев становились все отчетливее, а Староверов, раненный в левую руку, в сопровождении еще двоих, оставшихся в живых егерей, продолжил выполнять задачи.

В это же время генерал-фельдмаршал Миних пытался хоть что-то разглядеть, стоя на линейном корабле, который дежурил у бухты «Золотой рог». Казалось, что город горит, так много было дыма, но вида пламени Христофор Антонович не видел. Командующий надеялся, что город не будет полностью разрушенным.

— Дождь! Дождь! — радостно сказал Миних, а после сразу же посмурнел.

Сырость и дождливость это больше плохо, чем хорошо. Может так статься, что промокнет порох.

— Господин командующий! Сигнал с воздушного шара! — прокричал офицер фельдъегерской службы.

— Что? — сухо спросил Миних.

— Просят артиллерию и поддержку с моря! — расшифровал знаки, подаваемые с воздушного шара офицер связи.

Это был уже четвертый раз, когда в небо подымается воздушный шар, который, в условиях городских боев давал хоть какую-то информацию.

— Черт возьми этот дождь! — прорычал Миних и даже не перекрестился после поминания нечистого.

Действительно, погода становилась нелетной. И командующий не сможет узнать о всех действиях остатков штурмовой группы Староверова и ему подобных командиров более ста штурмовых плутонгов. Теперь только тот самый «Авось».

— Авось проскочим? — спрашивал егерь Иван Шилов у казака Староверова.

— А деваться то и некуда, если только, не как мыши забиться в конуру и трусить, — ответил казак, морщившись от боли, он слегка дернул рукой и боль пронзила раненную конечность.

Иван Шилов первым рванул к массивной двери и резко ее открыл. Никого не было. Следом, как только Иван махнул остатку плутонга, в дом ворвались и Староверов с Игнатом Платовым.

— Вот, там, с крыши этого дома и нужно будет сбросить две оставшиеся гренады, — говорил Григорий Староверов.

— Да и камней можно скинуть! — предложил еще одну идею Игнат.

Очередную засаду, которую турки уготовили наступающим русским полкам, обнаружил самолично Староверов. Он же увидел, что скоро, через минут десять-пятнадцать на переулок выйдет отряд из более чем ста русских солдат. Если эти солдаты услышат звуки боя, то они смогут сориентироваться и не попасться в ловушку, напротив, разбить залегающих турок.

— Шайтан! — из-за угла комнаты, в которую вошел Иван Шилов выбежала молодая женщина с большим ножом в руках.

Иван, еще сам молодой парень, зачаровался красотой девушки и не успел вовремя среагировать на угрозу. Да и от бабы угроза? Он воюет с турецкими мужчинами!

— Хлуп! — нож вошел в плоть парня, который только как второй год служил, никогда не целовал девушку.

Иван мечтал, что вернется в родное калужское село и там все женщины будут только и говорить, что о героическом солдате Иване Шилове. А он такой гордый идет по улице, и солнышко пригревает, а не этот проклятущий дождь.

— Сука! — вскрикнул Игнат Платов и рубанул тесаком молодую девушку.

— Вот же война! — с горечью сказал Григорий, стоя у колыски, в которой рыдал младенец. — Пошли Игнат, у нас еще война.

— А дите? — спросил солдат Платов, но не стал дожидаться ответа.

В доме больше никого не было, кроме молодой женщины и, скорее всего, ее дочери. Теперь мать мертва, а ребенок… это война… Русские солдаты шли вперед, обрекая турецкого ребенка на смерть.

— Что там, поручик? — спросил ротмистр Андрей Казимирович Шагитский.

— Не могу знать! Бой идет! — растерянно ответил поручик Синицын.

— Так уточните! — выкрикнул Шагитский.

Батальон, которому приходится командовать ротмистру, уже сточился не то, что до роты, но до шестидесяти человек. Андрей Казимирович уже дважды пытался поворачивать назад и выходить из города, но, оказалось, его отряд зашел слишком далеко, в самое сердце Константинополя. Ротмистр хотел найти удачное место для того, чтобы организовать там круговую оборону и ждать подхода своих. Но та засада, в которую вел оставшихся своих людей Шагитский стала бы последней для всех русских солдат бывшего батальона. Но кто-то, перед тем, как отряд ротмистра должен был выйти на залегавших турок, сбросил гренады на османов, чем не только уменьшил число врагов, но, главное, выдал их месторасположение.

— В атаку! — скомандовал Шагитский и первым побежал в сторону янычар, а это были именно они.

В это время с крыши дома, как оказалось весьма небедного, Игнат увидел дворец султана.

— Глянь, Григорий! — сказал Платов.

— Ты иное смотри! — указал пальцем чуть в сторону Староверов. — Видать сам султан сбежать вздумал?

— Так а что мы можем? — испугался своей же мысли Игнат.