Император

– Тебя кто-то просил об этом, а? Тебе было велено сидеть в крепости, да ждать моего возвращения, тратя своё свободное время исключительно на приём гостей и работу над «статистикой». Вся эта твоя остальная самодеятельность, лихорадочно разведённая тобой в моё отсутствие – ненужная, лишняя, а порой и просто вредная. Что насчёт крестоносцев – нас ещё ждёт долгий и подробный разговор в замке. Пока же пусть твои парни собирают свои пожитки и валят по домам. Никакой осады не будет – я уже договорился с комендантом о том, что его, целого и невредимого, выпустят из крепости, после чего он, под моим чутким присмотром и личной гарантией сохранности жизни, покинет страну со своими соратниками кратчайшим путём… – ух, больно. Впрочем, глупый поступок – не просто единолично, а вместе со всеми своими главными сторонниками, прийти в лагерь того, кто по факту устроил государственный переворот. Мало того, ещё и начать ему грубить, называя все его достижения, достигнутые столь титаническими усилиями, вредными и лишними, а за столь великую победу, одержанную им, угрожать наказанием. Вот уж кто точно здесь в лихорадочном бреду, так это Вильгельм, если подумал, что подобное сработает.

– Знаешь, я надеялся, что ты поймёшь меня и примешь мои искренние усилия, а также достигнутые успехи. Видимо, я был слишком наивен, раз поверил в тебя, твою прогрессивность и лояльность к переменам. Меня обмануло твоё потворство мелким переменам, но как только дело дошло до масштабных изменений, то ты обернулся реакционером и консерватором. Тебя, конечно, в этом обвинить нельзя – это моя ошибка, что я подумал, будто старик, застрявший в прошлой эпохе, будет способен понять всю глубину моих прогрессивных преобразований, увидеть за ними проработанную стратегию по укреплению государства… однако больше я не допущу подобной ошибки. Солдаты, арестовать их! – внезапно дело приняло серьёзный оборот – действия, ранее лишь выглядевшие как государственный переворот, приобрели характер настоящего переворота. Впрочем, забавно вышло – Вильгельм даже не дал выбора Фридриху, вынудив его, по сути, логически завершить уже случившийся переворот, подведя, таким образом, итог этой трагикомедии…

Глава 35. Вечный двигатель войны

– Ты хоть понимаешь, что делаешь? – орал во всю глотку Вильгельм, пока Фридрих, объятый стрессом, хватаясь за голову, лишь начинал осознавать то, что он сотворил.

– ТЫ! Ты меня вынудил! Я не хотел этого делать… Я не желал ничего из этого, да и не претендовал ни на твой титул, ни на твою власть! Всё, что случилось – дело случая. Я вынужден был действовать по обстоятельствам, и более чем успешно справился. Что же я получил в благодарность за это? Верно, удар кинжалом промеж рёбер со спины, прямо в сердце! Всё, о чём жалею – что так долго хранил верность. Впрочем, ты не заслуживаешь того, чтобы я пачкал о тебя руки. Подпишешь отречение в мою пользу и сможешь провести остаток своей жизни, обойдясь лишь домашним арестом, а иначе – линчевание в парламенте, вынужденное отречение, смерть в холодной келье храма, – к счастью, впрочем, Фридрих, начавший свою речь с дрожащих слов, походив с минуту по внутреннему пространству шатра и успокоив ритм своего сердца, выплеснул, наконец-то, последние остатки своих эмоций. Покончив с ними, он приступил к аморальному, но всё же логичному шантажу. Разумеется, он не преминул возможностью воспользоваться тем, что взял Вильгельма, а также всех его наиболее ярых сторонников, в свой плен.

– Что ты вообще несёшь? – впрочем, Вильгельм, всё ещё не шибко знакомый с новой политической реальностью собственной страны, не понимал, что позиции его сторонников были настолько ослаблены, а они сами настолько обескровлены, что пленение Вильгельма и его наиболее значительных сторонников фактически поставило точку на партии, лояльной ему. Нет, его всё ещё поминал добрым словом народ и знать, для которых правление Вильгельма олицетворяло «старый режим», когда в государстве было более-менее спокойно, а власть знати не имела каких-либо границ, если она была лояльна Вильгельму. Однако лишь потому, что Фридрих вобрал в себя всё то, что они так злостно ненавидели – прогрессивный, плюющий на традиции, религию и «высокую» культуру, буржуа, городской человек.