Иммануил Великовский

И Солнце остановилось. Нам ли не возрождать эту землю к жизни? Разве мы не потомки тех самых сынов Израиля?

Ночью, лежа на своей постели прямо на земле, рядом с палаткой — жилищем кибуцников, Иммануил смотрел в невероятно высокое небо — на звезды, которые никогда раньше не видел такими большими и яркими, на полную луну, которая по библейской легенде стояла неподвижно именно над этой долиной, и думал. При всей глубокой вере в Творца, он не мог допустить существования такого чуда. Не могут солнце и луна неподвижно застыть над долиной. Для этого должно прекратиться вращение Земли. Это невозможно. Нельзя буквально воспринимать метафору автора книги Иошуа. …Встреча с Иерусалимом буквально ошеломила юного Великовскoгo. Ничего подобного он и не мог себе представить. На каждом повороте улиц он натыкался на древнюю историю, на живое напластование эпох, на истоки трех религий. В сердце его запали навсегда фантастические рассветы над Мертвым морем и Иудейской пустыней; неземные закаты, превращавшие иерусалимский камень в золотые слитки; а главное — свет, непонятный, неописуемый, невиданный нигде, кроме Иерусалима.

Весной 1915 года Иммануил вернулся в Москву возмужавшим, прожаренным солнцем Израиля. Он привез отцу обстоятельный отчет о делах в Рухаме. Не уставал рассказывать о земле Израиля, о кибуцах, Тель-Авиве, Негеве и, конечно же, об Иерусалиме. Он вернется туда. Вернется на свою землю врачом.

В прошлом году он поехал в Монпелье, потому что владеет французским языком — французскому и немецкому еще до гимназии детей обучила мама. Братья Великовские владеют этими языками свободно, как и русским. Но не следует идти по пути наименьшего сопротивления. Надо изучать медицину в Англии, чтобы заодно овладеть еще одним языком.

Осенью 1915 года Великовский начал учиться на медицинском факультете Эдинбургского университета. Окончив первый курс, он уехал на летние каникулы к родителям в Москву. Продолжить учебу в Эдинбурге ему уже не удалось. Началась мировая война.

Осенью 1914 года Великовский был зачислен студентом Вольного университета в Москве. Многие профессора Московского университета в знак протеста против дискриминационной политики царского правительства организовали свой университет в противовес официальному — Императорскому. Два семестра Иммануил слушал курс юриспруденции, истории и экономики.

В 1915 году ему удалось поступить на второй курс медицинского факультета Московского университета, продолжая гуманитарное образование в Вольном университете. Российское правительство чуть-чуть приоткрыло двери для евреев. Но это не было симптомом либерализации — шла война, и армия нуждалась во врачах.

При всей предвзятости к Московскому императорскому университету, нельзя не отметить глубины и основательности преподавания, которое там осуществлялось, тем более, что лекции читали выдающиеся русские медики и ученые.

Русско-японская война и революция 1905 года взволновали застоявшиеся воды университетского омута. Была даже создана студенческая дружина. Однако после революции студентов быстро успокоили. В университете воцарился покой. События внешнего мира, казалось, не коснулись медицинского факультета. Студенты-медики, в отличие от студентов других факультетов, до предела были загружены повседневной академической рутиной: анатомический театр, аудитории, лаборатории, клиники. А после занятий в университете — долгие часы работы в библиотеке или дома, бессонные ночи в переполненных до неправдоподобия больницах. И снова — работа, работа, бесконечная работа, если хочешь стать действительно врачом, а не просто обладателем врачебного диплома.

Великовскому было легче, чем большинству студентов медицинского факультета. С младенческих лет, приученный к систематическому учению, обладая незаурядными способностями и феноменальной памятью, он схватывал и запоминал изучаемый материал быстрее и легче многих его однокурсников. Благодаря этому у него оставалось время для стихов, публицистической деятельности. И для углубленного изучения Библии.

С тревогой наблюдал он за очень немногочисленными студентами-евреями Московского университета. Оживление политической активности, обусловленное войной, обстановкой в стране, слухами о поражениях на фронте, коррупции и воровстве в тылу, влекло некоторых из них в различные партии, благо в партиях тогда не было недостатка. Наиболее привлекательными для них казались леворадикалы — большевики, меньшевики, эсеры. Этой патологии, как считал Великовский, еще можно было найти объяснение. Но как понять вот такое: Великовский знал еврейского парня, студента юридического факультета, который шумно поддерживал крайне реакционную и откровенно антисемитскую монархическую партию. Несколько студентов-медиков были даже приглашены на грандиозную церемонию его крещения в храме Христа-спасителя.