Имитация страсти

– Я не знаю, как все это работает, но сейчас разберусь. Да, конечно, клиника пришлет, когда я найду такую. Буквально минуты. Ты у нас дома?

– Я туда еду. Давай им мой телефон.

До самого дома я думала о двух вещах. Наш диалог с Александром показался бы бредом или фантастикой большинству населения России. Какой, к черту, выбор клиники, какая отдельная палата, какая машина за одним ребенком с корью в течение минут! Но все это, разумеется, будет именно так. Потому что Александр – авторитетный бандит, потому что все его знакомые – приличные оборотни на высоких креслах. С этим все ясно, и меня сейчас даже не мучает воспоминание о том, что моего мальчика, когда он заболел корью, потащили в такое инфекционное отделение, что у меня до сих пор мороз по коже. И лежал он в первые дни в коридоре.

И болезнь – не такая уж страшная, и лечение наработанное. В чем мое беспокойство, моя острая тревога?

Я скажу себе откровенно. И уже проговорила это Александру, к счастью, он не поймет. Мне очень жалко Колю, я рвусь ему помочь. Но сердце мое разрывает страх за Петю. Я вижу его сейчас перед собой: крепенькие, широко и упрямо расставленные ножки, открытые, доверчивые ладошки, которые как будто ловят неожиданные радости, ласку и добро.

Я мысленно касаюсь взглядом круглого золотистого личика с распахнутыми, роскошными и трогательными глазищами, глажу шапку крутых кудрей цвета каштана. Мне легче дать себя изрезать ножом, чем увидеть, как Петя поранит свой пальчик. А температура, боль, кашель, инфекционная больница…

Если бы сейчас заболел он – я бы не только Александра подняла, я бы заставила Федорова лететь на помощь на вертолете со всем составом правительства. Я полюбила. Нелепо, обреченно, мучительно и бесповоротно полюбила чужого ребенка. Мы с ним, по сути, в разных клетках. Я – за решетками своей нищеты, сиротства, отсутствия перспектив. Петя – под конвоем жутких родителей, он им даже не любимый ребенок, он теперь – копилка Александра. На детей столько денег записано, что только поэтому Александр перевернет медицину всех стран, чтобы вылечить их.

И – страшная мысль: если деньги из трастового фонда Александру понадобятся завтра, то и дети ему ни к чему.

Я приехала вместе с машиной из клиники. Врачи делали все быстро, четко, профессионально. Ответ на их вопрос, делали ли детям прививки от кори, у сонной Василисы мне так и не удалось вырвать. Да какие там прививки! Мне разрешили поехать с ними, пропустили в приемный покой, а затем и в чистую, светлую палату. И никаких безумных предосторожностей: «Вы, женщина, в инфекционном отделении». Так вопят обычно, когда сами развели вокруг грязь и дополнительную инфекцию, смешав вирусы всех больных детей.

Коле сделали уколы, он мне даже улыбнулся, засыпая:

– Ты приедешь завтра?

– Конечно, – сказала я.

Из коридора позвонила в институт и сказала, что беру неделю за свой счет.

Есть у меня такая особенность: все мои самые паскудные предположения вскоре начинают подтверждаться.

Через день в квартире Груздевых появился Константин Пономарев, поверенный в самых главных и тайных делах, контролер за финансовыми счетами и недвижимостью всех членов семьи. Александр сразу провел его в кабинет, где работал Байдар, и он оттуда не выходил часами.

Я вошла по своему коду в шесть часов, когда обычно приносила Бади еду. Поставила на поднос и второй прибор. Бади, как всегда, благодарно кивнул и сунул в рот сразу три оладьи, не отрывая взгляда от монитора. А Пономарев резко встал и посмотрел на меня острым, холодным и подозрительным взглядом. На редкость неприятный тип. Хотя внешне все вполне пристойно. Аккуратный, подтянутый, отлакированный, с ухоженной темной бородкой и светло-серыми, довольно красивыми глазами. Но эти глаза принадлежат не живому, теплому человеку, а функции поиска наживы, дела истребления помех.

Я любезно улыбнулась ему:

– Константин, я и вам принесла, вот ваша тарелка.

Постояла, прямо глядя ему в глаза и давая возможность задать вопрос. Но он промолчал, даже словом «спасибо» не удостоил. Понятно, что, как только я выйду, он позвонит Александру с выговором: «Что за дела, почему ты разрешил, какая-то мутная баба» и все такое. Ну, тут – будь что будет. Александр непредсказуем в своих решениях и предпочтениях. Может и за меня постоять. А пока я там возилась с тарелками, которые опустошал Бади, разливала минералку по стаканам, кофе из термоса, кое-что увидела на мониторе. Перевод огромных сумм.

Можно предположить, что это деньги трастового фонда утекают в инвестиции. И это имеет смысл, если иметь в виду, что дети и их будущее ничего не значат для Александра. Они с Пономаревым просто спрятали часть капитала человека под угрозой его разоблачения за убийство, которое связано с похищением и выкупом. Если бы кто-то копнул – один шаг до следов грязных денег от рэкета и наркоторговли. А здесь и сейчас мы имеем законного и уважаемого бизнесмена с сетью легальных магазинов, инвестициями в не менее легальные проекты.