Имя всего Сущего

Я кладу арфу, когда-то называвшуюся Валатэей, там, где начинаются разрушенные улицы, чувствуя, как мне не нравится ощущение того, что эти руины мне знакомы, что я здесь не в первый раз. Хуже того, я знаю, что за мной следят. Я уже несколько дней чувствую на себе чужие взгляды. Думаю, пройдет не так уж много времени, прежде чем моргаджи объявят о себе. Но я здесь не просто так, я здесь, чтобы вести переговоры ради жизней моих людей. Я отказываюсь верить, что единственный путь к победе лежит на острие меча.

Должен быть другой путь.

Впереди я вижу большой дворец – наименее пострадавшее здание в этом проклятом мертвом городе. Конечно, если лидеры моргаджей где и есть, так только там. Я снова поднимаю арфу, бормоча, что Валатэя, прежде чем проклинать себя, могла бы, по крайней мере, подождать, пока мы уйдем, а затем иду в направлении дворца.

Затем я помню тьму, голод и великую, бесконечную пустоту. Я помню голос, кричащий. Я помню боль, не свою, но от этого не менее острую.

Я моргнула и проснулась. Я по-прежнему была на горе, в мире грез Сулесс. Богиня колдовства и предательства по-прежнему не отпускала меня.

– Что это?..

– Думала, что ты забыла свои прошлые жизни? Что эти знания утрачены? Какие же интересные жизни у тебя были, моя дорогая. Понимаю, почему Тиа выбрала тебя.

Я попятилась от нее:

– Я не… – Я вздрогнула. – Я видела всего лишь мимолетные образы. Они ничего не значили.

– И это к лучшему. – Она потерла руку об руку. – Как бы то ни было, сейчас мы здесь закончили.

– Что ты со мной сделала?!

– Оставила следы на дороге. – На ее губах плясала такая же звериная ухмылка, как и в обычном мире. – Фундамент, на котором ты сможешь строить. Это намного проще, когда ты ребенок, но в какой-то степени это может подействовать на любого, чье нервное развитие еще не закончено. Как у тебя, например. И особо помогать тебе не нужно – либо Тиа, либо Ксалторат, похоже, опередили меня, сделав самые важные изменения.

Я заставила себя выпрямиться. У меня болела голова, меня тошнило.

– Не думаю, что буду тебе благодарна.

Сулесс ухмыльнулась, и гиены, высунув языки, сделали то же самое.

– Я вообще не ожидаю, что ты меня поблагодаришь. Я делаю это не для того, чтобы помочь тебе, но ты и так это знаешь. Я просто хочу увидеть выражение лица Каэна, когда ты убьешь его дракона и завладеешь тем призом, который, по его мнению, должен принадлежать ему. Когда ты – о да! – предашь его. О, это просто радость!

– Отлично. Это я буду рада выполнить.

Она взмахнула руками, и я проснулась в своей комнате.

48: Откровения

Провинция Джорат, империя Куур.

Через три дня после того, как охотник на ведьм с нелепым именем Пайети не вернулся в Столицу

Все уставились на Джанель.

Откинувшись на спинку стула, она принялась со смущенным видом пить кофе.

– О, жеребенок, ты… – Дорна встревоженно посмотрела на нее. – Ты ведь на самом деле не выколола себе глаз?

Звезда медленно кивнул в знак одобрения:

– Неплохо.

Джанель откашлялась и отвела взгляд.

Рассказ брата Коуна.

Ледяные Владения, Йор, Куур

В конце концов сэр Барамон выдал весь план.

Брат Коун знал, что сэр Барамон не хотел этого, но кто-то обязательно должен был оступиться. Со временем Коун выяснил, где и когда он мог бы рассчитывать на то, что люди будут нескромны, будут сплетничать и перешептываться. Невидимкой он прятался в комнатах, где люди, несомненно, знали, что они были одни, и люди, которые знали, что они одни, иногда теряли бдительность.

А что же сэр Барамон? Сэру Барамону нравились разговоры перед сном.

Однажды вечером брат Коун проследил за рыцарем и обнаружил, что сэр Барамон, к огромному смущению Коуна, весьма энергично наслаждается обществом Данго. Оставив их на некоторое время, чтоб проверить остальные цели, Коун обнаружил, что мужчины уже закончили с сексом, но никак не с близостью. Обнимаясь под одеялом рядом с камином, они разговаривали между собой.

На этот раз Коун задержался.

– Завтра будет нелегко, – сказал сэр Барамон, положив голову на плечо своему партнеру.

Данго улыбнулся и коснулся его плеча:

– О, не будь таким, любимый. Завтра будет опасно, но не больше, чем предыдущие десятки раз.

Барамон сел, выпустив руку Данго.

– Мне больше нравилось, когда нам не приходилось расставаться. И когда один из нас мог бы прискакать, притворившись Черным Рыцарем, и никто не поднимал шума. А теперь это невозможно. И ведь это было моей настоящей работой! А в наши дни все, что нужно для того, чтобы аристократ упал в обморок, – это упомянуть Черного Рыцаря.

– Это их дело, а не наше.

– Знаешь, две деревни назад я нашел алтарь Черному Рыцарю. Селяне утверждают, что Черный Рыцарь – это Безымянный Бог.

Брат Коун моргнул. Джоратцы называли Восьмого из Восьми Бессмертных – Безымянным Богом. Таково было имя, или, точнее, отсутствие имени, для Селанола, бога, которому поклонялся и Коун[246].