Имя всего Сущего

Я почувствовала себя так, словно она вытащила последнюю деталь из шаткого фундамента. Я почувствовала дрожь, какое-то мерзкое сжимающее чувство, а затем на меня словно накатила лавина. Ее слова пронзали меня насквозь, я чувствовала, что теряюсь среди них. Конечно, я ненавидела себя. И разве могло быть по-другому, если я была жива? Жива не потому, что я это заслужила, не потому, что я этого добилась, но лишь для того, чтобы служить лживым играм демонов, приказам генералов и этим вечно проклятым пророчествам. Жила, но не сделала этим лучше ни для кого. Я стала жеребцом, чтобы защитить тех, кого любила, но я не могла защитить даже себя.

И что же во всем этом было хорошего? Каким целям это служило?

Я перекатилась на живот и, закрыв лицо ладонями, разрыдалась, чувствуя, что не могу остановиться. Для того чтобы посмотреть в будущее, с этим надо было что-то сделать. Я должна была попытаться все исправить.

И вряд ли бы у меня что-то получилось.

Я почувствовала, как она коснулась моего лаэвоса, погладила меня по голове:

– О, моя милая крошка. Как, должно быть, этот огонь жжет твое сердце.

Я дошла до той крайней стадии рыданий, которая состоит из слез, икоты и слишком большого количества мокроты. Мы были на людях. Как бы то ни было, я вытерла глаза и нос рукавом.

– Ты позволяешь остальным определять, кто ты, – прошептала она мне. – Так много людей говорят тебе, кем ты должна быть.

Я не могла оставить ее слова без ответа.

– Я восстала…

– Это не имеет значения. Когда противники сталкиваются, они определяют друг друга. Ты не можешь выступить против врага, не позволив ему придать тебе какую-то форму. Ты толкаешь, и тебя толкают. Ты сравниваешь себя с другими, с их одобрением или с их недовольством, и очень скоро обнаруживаешь, что даешь им власть на собой – осознаешь ты это или нет. – Она коснулась моей щеки, и я почувствовала ее холодную плоть, совсем не похожую на живую ткань. И все же это не напугало меня так сильно, как должно было. – Ты должна найти себя, моя дорогая. Найти свое собственное сердце, свою собственную красоту, свою собственную правду. – Встав, он протянула мне руку: – И тогда мы сможем поработать над тем, чтобы победить твоих врагов.

Схватив ее за иссохшую руку, я засмеялась сдавленным, почти истерическим смехом и позволила ей помочь мне подняться на ноги. Потому что, видишь ли, она была моим врагом. Каэны, и Релос Вар, и все силы объединились, чтобы помочь им. Моим врагам.

Или моим друзьям.

И я больше не видела разницы. Была ли Ксиван лишь препятствием в моем стремлении украсть Хоревал – копье, убивающее драконов? Или Ксиван была тем, кто мог помочь мне одержать победу над герцогом Ксуном и маркривом Аротом, чтобы отвоевать Джорат? Было ли действительно лучше быть томаем герцога Каэна – или сделать так, как я обещала Богине Смерти, и помочь ей уничтожить всех, кто помогает Релосу Вару?

С тех пор как Тиа, Богиня Магии, зачаровала Арасгона, чтобы он мог присоединиться ко мне в Загробном Мире, я была предателем в стане герцога Каэна. Каждую ночь, пока я «спала», я передавала сообщения и инструкции в свой лагерь. И все же я понимала, что по-настоящему я так и не приняла свою роль. Возможно, Орет был прав. Может быть, я никогда не найду своего места.

Я называла преступления Йора непростительными, когда у самой на руках была кровь.

Мною вновь овладели мучительные рыдания, и Ксиван Каэн притянула меня в свои объятия и принялась укачивать…

После всего произошедшего Талея, обняв меня за плечи, отвела меня в мою комнату. Усадив на стул у кровати, она опустилась на колени рядом со мной.

– Могу я тебе что-нибудь предложить? – спросила она. – Чаю? Или чего-нибудь покрепче?

– Я там все испортила, да?

Она улыбнулась:

– Все испортила? Вряд ли. – Она откинула меха на кровати. – Ты скорбишь. Позволь себе это. Я до сих пор не оправилась от… – Талея, должно быть, увидела выражение моего лица, вопрос, появившийся в моих глазах. – У меня была сестра. Ее убили.

Она обронила эти две фразы, как какой-то пустяк, но от боли, прозвучавшей в ее голосе, у меня разорвалось сердце.

– И… – Я вернула ей более бледную версию ее улыбки. – Ты убьешь того, кто виноват в этом.

Она всегда подходила к своим урокам с такой яростью, которая, как я подозревала, была весьма персонифицированной, такой, словно она представляла себе, что с каждым взмахом меча поражает кого-то конкретного.

Усмехнувшись, она отвернулась от меня, присев на кровать.

– Я бы хотела. Дарзин Де Мон убил ее.

Я заморгала, почувствовав, как это заявление пробилось сквозь мое оцепенение.

– Из королевской семьи? Тот самый, который… – Я чуть было не сказала: «Тот самый, который пытался убить меня», но теперь я уже так не думала.

– Так говорит Турвишар. – Она покачала головой: – Думаю, Дарзин даже осознает, что он сделал. Ей просто не повезло. Она оказалась не в том месте и не в то время, а служащей ему убийце не нужны были свидетели. Просто еще один свидетель, втянутый в королевские игры империи. И Дарзин поступал намного хуже… – Она отвела взгляд. – У него длинный список преступлений.