Имя врага

Очень многие философы и теологи отдавали дань созданной Ла Веем теории в том, что он составил как бы некий весомый противовес официальной религии, высвечивая ее особенно негативные стороны. Очень многое количество людей разочаровывалось не только в позиции официальной христианской церкви, но и в коррупции, лживости церковников, сталкиваясь с явлениями, когда служители церкви проявляли не лучшие свои стороны — в виде алчности, стяжательства, похоти, лицемерия и прочих вещей, всегда вызывающих гнев.

Ла Вей сумел очень выгодно, умело использовать эти стороны, как бы противопоставив свое учение вековым догмам, которые никогда раньше нельзя было оспаривать. В позиции Ла Вея было больше земного, современного, индивидуального, схожего с настоящей, реальной жизнью, что не могли не оценить люди, глубоко познавшие все темные стороны жизни до самого дна.

Не случайно центром учения Ла Вея стала земля Голливуда, а среди его паствы было достаточно много киношников. Люди, живущие в лицемерии и привыкшие быть на виду, очень тонко реагировали на любую возможность публичного оправдания своих собственных грехов, особенно после того, как в учении Ла Вея появилось довольно логичное оправдание всех поступков, совершаемых человеком в земной жизни.

Ритуальный эзотерический символизм — центральные элементы церкви Ла Вея, и фильмы, к созданию которых он приложил руку, содержат детальные изображения сатанинских обрядов. Также они наполнены традиционными оккультными символами. Основное внимание в ритуалах Церкви Сатаны было уделено «фокусировке эмоциональных сил каждого индивидуума».

Не только кинопроизводство интересовалось Ла Веем. Его специфическое учение брали в работу многие спецслужбы. В частности, учение Ла Вея как метод разложения и деморализации изучалось Восточногерманским Министерством госбезопасности ГДР «Штази», под названием Zersetzung. В этой технологии внедрения пагубной пропагандистской идеологии рассматривались не только труды Ла Вея, но и разработки немецких диверсионных школ времен Второй Мировой войны.

Постепенно, очень тайно, но достаточно уверенно учение Ла Вея пришло и в СССР, где существовал огромный пласт золотой молодежи, страдавшей преклонением перед всем западным. А теория, которая пришла из самой Америки, отличавшаяся самым коренным образом от всего известного и общепринятого, казалась чистым золотом.

Дурную роль сыграли голливудские фильмы, продаваемые местными фарцовщиками. В них сатанинские ритуалы были окружены огромным количеством крови, а в некоторых даже приносились человеческие жертвы. Фантазию голливудских сценаристов восприняли за чистую монету. Наркотики плюс вседозволенность — недалеко и до убийств.

Два человека, возглавлявшие секты, обустроившие алтарь в катакомбах, были в США. Они участвовали в черных мессах в доме Ла Вея в Сан-Франциско и получили от него личное посвящение. Он благословил их начать практику сатанизма в своей стране. Наивным, вырвавшимся в другой мир, жестокие, кровавые и часто нелепые ритуалы казались настоящим глотком свободы.

Глава 27

Медленно, словно старик с больной спиной, двигался Емельянов вверх по лестнице. Непривычно для себя останавливался на каждой лестничной клетке. Не смотрел вниз.

Снизу слышались голоса. Дом продолжать жить своей обычной, до боли знакомой жизнью. Для всех. Но только не для него. Емельянов знал, что эта жизнь больше никогда не будет для него прежней. И от бессилия, словно он был диким зверем, ему хотелось выть на луну.

Но всякий путь, насколько бы ни был тяжел, рано или поздно подходит к концу. В конце лестницы Емельянова ждала знакомая дверь. Как всегда, она была приоткрыта. Очевидно, человек, к которому он шел, был в курсе, что он придет. Едва опер появился в длинном коридоре коммунальной квартиры, моментально услышал громкие голоса.

Вернее, голос был один — раскатистый, вульгарный, пронзительный. И грубая площадная брань гремела на всю квартиру.

Скандал был на кухне. Появившись в дверях, Емельянов сразу узнал знакомую спину. Стеклов стоял лицом к толстой, вульгарной бабище лет пятидесяти и молчал.

Тетка изрыгала мат. Из густо накрашенного рта вылетали выражения, от которых покраснели бы грузчики с Привоза. Упершись кулаками в бока, она орала изо всех сил. По редким человеческим словам, пробивавшимся через поток этой грязи, Емельянов понял, что причиной скандала была собака инвалида.

Тетка ни в коем случае не желала терпеть собаку в коммунальной квартире и теперь вываливала на Стеклова все черное дно своей отсутствующей, античеловечной души. Емельянов резко шагнул в кухню и громко произнес:

— Милиция! Что здесь происходит?

Тетка моментально заткнулась. Очевидно, она была наслышана о частом появлении милиции в их коммунальной квартире. И, как большинству обыкновенных людей, милиция внушала ей ужас. Фыркнув что-то неразборчивое, она ретировалась с поля боя со скоростью, явно необычной для ее солидной комплекции.

Горько усмехаясь, Стеклов провел гостя в свою комнату.

— Что она от вас хотела? Это всегда здесь так? — расстроился Емельянов.