Имя врага

— Маскировка, — следователь иронично улыбнулся, — знаете, в нашем разговоре сегодня вы даже преувеличили все мои ожидания. Вы ступили на очень зыбкую почву. Отрицая все и вся, вы никогда не добьетесь того просветления, которым вы сможете принести пользу своему обществу, написать что-то стоящее. Вы всегда будете завистливым отщепенцем, который призывает только бежать.

— Не бежать, а сохранить себя. Это разные вещи. Сохранить себя там, где это сделать тебе не дадут. Где предпочтительнее тебя разрушить. А жизнь — ничего не стоит.

— Вот поэтому я и пригласил вас для беседы. Хотел услышать от вас правду, узнать вас.

— Зачем? — Нун устал. — Я никогда ничего не скрывал. Зачем же сразу так — узнать?

— Врагов надо знать по имени. И по убеждениям.

— И как? — усмехнулся он даже через усталость. — Узнали? Знаете уже имя врага?

Глава 7

— И долго ты сидишь тут в темноте, как сова? — Римма щелкнула выключателем, и ослепительный свет люстры залил комнату. Он причинил глазам резкую боль — так, что пришлось прикрыть их рукой.

В окне было уже темно, но Роза не заметила это. Бросив беглый взгляд на листок бумаги, лежащий перед ней на столе, она с ужасом убедилась, что он абсолютно чистый.

Сколько часов она просидела так, за столом, уставясь в пустоту? Она не могла это сказать. Время словно превратилось в колючую проволоку. И каждая секунда ранила ее и причиняла боль.

Роза помнила, что села к столу в обед. Только в полдень она проснулась, с трудом разлепив опухшие веки. Всю ночь она проходила по квартире, показавшейся ей огромной, как заколдованный замок или темница с наглухо забитыми дверями.

Роза так и не смогла заставить себя прилечь. Она все ходила и ходила по этой разом опустевшей квартире, не зная, рыдать от отчаяния или смеяться во весь голос. И эти переходы от безумного отчаяния к слепящей надежде были страшными.

Несколько раз она хотела умереть, но потом прогоняла эту мысль невероятным усилием воли. Если она умрет, Толик не вернется. Никогда не вернется. Незачем будет возвращаться. Кто будет бороться за него, кроме нее?

А между тем всю свою сознательную жизнь Роза всегда считала, что не особенно любит своего старшего брата. Нелюдимый, вечно непонятный Анатолий казался ей странным. Он был замкнутым и тихим, и несмотря на их кровное родство, Роза никогда не могла угадать, о чем он думает. А главное, какие поступки способен совершить и что сделать в ближайшие 10 минут. Он был из тех людей, кто способен выйти за хлебом в тапочках, а через неделю прислать письмо из города за десять тысяч километров от Одессы.

Непредсказуемость Анатолия, его жизнь, его друзья и бесконечные любовные увлечения страшно действовали ей на нервы. Роза не понимала его и не хотела понять. Часто они ссорились, и ссорились жестоко. Роза кричала на брата, сыпала бранными словами и ругательствами, как дешевая базарная торговка. Анатолий же платил ей тем, что говорил в ответ тихие, но очень обидные слова. Таких ссор было множество, и после каждой Роза чувствовала страшное опустошение. Она ненавидела скандалы и ссоры. Но не ссориться с братом, которого не понимала, уже не могла.

Однако именно Анатолий поддержал ее тогда, когда Роза больше всего нуждалась в помощи. И после смерти родителей, и когда в ее жизни случилась настоящая беда — может быть, самая ужасная из всех. И в любой момент, чуть происходила какая-то неприятность, Анатолий всегда был рядом. Ее единственный по-настоящему верный друг, который никогда не предаст. Роза понимала это, даже несмотря на их ссоры. Но именно арест брата открыл ей глаза.

Это стало для нее страшной, реальной катастрофой, просто выбило ее из колеи. Совершенно потерянная, опустошенная и дико растерянная, Роза ходила по огромным комнатам вмиг опустевшей трехкомнатной квартиры и нигде не могла найти себе места.

Страшен был не обыск, который произвели везде, и в ее комнате тоже. Разбросанные вещи все еще валялись в полном хаосе по всей квартире, и Роза не могла найти в себе силы, чтобы их собрать. Страшно было осознание того, что в ближайшее время Анатолий не вернется домой, не войдет в эту дверь, и в квартире останется страшная пустота, не заполняемая ничем, и плотная, как смертельно засасывающее болото.

Роза плакала, ходила по комнатам, смеялась над своими слезами и вновь плакала, а потом, чувствуя, что сходит с ума, пыталась кричать в эту безответную пустоту и не понимала, почему она только шевелит искусанными губами в припадке отчаяния, от которого страшно хочется умереть. Но умирать — нельзя.

Только под утро, когда комнату посеребрили первые, сизые лучи рассвета, она уговорила себя лечь на диван, прикрыть глаза, и погрузиться в легкое забытье. Конечно, это был не сон. Но все же лучше, чем то безумное марево горя и неизвестности, которое парализовало ее мозг.