Имя убийцы

— Фигня это все, — отмахнулся Татарцев, — провинциальные страшилки. Должна же в нашем городке быть хоть какая-то достопримечательность. История достаточно печальная. Вспыхнул дом барачного типа — бродяги в подвале пировали, уронили керосиновую лампу, занялись стены, перегородки — а там сплошное дерево, барак вспыхнул, как бумажка, люди едва успели выскочить, подул ветер, огонь перекинулся на здание прокуратуры. Пожарная охрана проспала, когда прибыла, тушить уже было нечего. В общем, долго искали здание, нашли. Говорят, это Трушечкин, один из заместителей мэра, постарался — давние у него раздоры с прокурором. Могли бы подобрать что-нибудь получше, да он, злодей, настоял на этом. И год еще будут сидеть на Щукина, пока им новое здание на пепелище не построят. Езжайте до Центрального рынка, там повернете направо — это и будет улица Щукина. Следуйте в самый ее конец, не ошибетесь. За прокуратурой ничего нет.

За прокуратурой действительно ничего не было, не считая чересполосицы оврагов, кучки металлических гаражей и соснового бора. Здание стояло на отшибе, окруженное свежеокрашенным палисадником. У калитки расчистили парковку, на ней стояли несколько машин отечественного производства и видавший виды «Опель» с вмятиной на крыше, о происхождении которой оставалось лишь с недоумением гадать. Турецкий припарковал машину на свободном пятачке, прогулялся вокруг строения, которое действительно производило гнетущее впечатление. Старый дом из красного кирпича — не сказать, что особняк, но и не типичная постройка советского безвременья. Три этажа, двускатная крыша с вереницей чердачных окошек, фасад слегка выдвинут, опирается на две обтрепанные колонны псевдоантичного типа. Окна с каменными наличниками, облезлые пилястры рассекают здание в нескольких местах по вертикали. С обратной стороны еще хуже. Крошилась кирпичная кладка, образуя дыры — как будто здание периодически обстреливали картечью. Внутреннего двора не было, строение опоясывала засыпанная щебнем дорожка, сквозь который прорастали чертополох и крапива, а сразу за дорожкой громоздились заколоченные сараи, в одном из которых не так давно был опустошающий пожар, и теперь очень живописно целились в небо недогоревшие бревенчатые сваи. Среди горелой груды копошилась бесформенная фигура. Турецкий поспешил вернуться к «парадному» входу, мысленно плюнул через левое плечо, скрестил указательный и средний пальцы, отправился работать…

Внутри, как ни странно, было чисто. Типичная обстановка советского госучреждения. Две двери — одна солидная, дубовая, с «благородной» потертостью, за ней простая, обширный вестибюль, за дверью ниша в совмещенный санузел. За нишей — застекленная кабина с постом охраны. На другой стороне вестибюля лестница — большая, с неоправданно массивными перилами, гранитными ступенями. Из кабины высунулся человек, одетый в форму вневедомственной охраны — белобрысый, с обычным маловыразительным лицом.

— Здравствуйте, вы к кому?

Турецкий показал удостоверение частного сыщика, с любопытством наблюдая за реакцией. Отреагировал страж прокуратуры самым правильным, хотя и неестественным образом: радушно улыбнулся и отдал честь.

— Вольно, боец, — улыбнулся Турецкий. — Полагаю, о моем неизбежном появлении все штатные работники осведомлены?

— Не то слово, — усмехнулся охранник. — С утра Виктор Петрович провел строгий инструктаж — всех построил и сделал внушение. Вас ждут, как манну небесную. Только всех не сажайте, хорошо?

— А вы, должно быть, Лыбин?

— Так точно, — согласился охранник. — Станислав Витальевич Лыбин. А как вы угадали?

— Элементарно. Вы не причисляете себя к списку подозреваемых. Недоволин бы не стал так делать.

Легкая тень пробежала по челу вневедомственного милиционера. Но он не стушевался.

— А мне бояться нечего, господин… из Москвы. Меня тут не было… уже не было, когда это случилось. И все равно меня десять раз допрашивали. Ко мне никаких претензий.

— Допросим в одиннадцатый, — порадовал Турецкий, — там и подумаем насчет претензий. Непогрешимых и невиновных в нашей стране, как говорится, нет. Вы не волнуйтесь, Станислав Витальевич, я к вам еще подойду.

Он бродил по зданию прокуратуры, запоминая расположение кабинетов, лестниц, читая таблички на дверях. Сотрудников было немного, он не всматривался в их лица, но машинально ловил любопытные взгляды. Односложно отвечал на приветствия, дважды показал документ, когда не в меру подозрительные сотрудники просили предъявить удостоверение личности и объяснить цель визита. Люди извинялись, тихо пропадали. В здешнем прибежище закона и порядка он был кем-то вроде посланника пророка…