Читаем ...Имя сей звезде Чернобыль полностью

Борьба оптимистов (лобби) и пессимистов. Вокруг АЭС. И вокруг последствий Чернобыля. Преуменьшать или правду?

Тут тоже международная проблема. Ваши — мол, радиофобия.

Наши — не готовы, и чтобы вину уменьшить, преуменьшали масштабы катастрофы.

…Научиться, сообща преодол/евать/ и послед/ствия/ на месте, и те, что грозят расползанием.

Центр в Гомел/ьской/ обл/асти/.

Но [я] из Белоруссии, я отвечу на вопросы, почему врали 3,5/ года/. Проблема планетарная.

Дважды преступили: не обеспечили чернобыльцев защитой тоща, на крыше 4-го блока, ни измерит/ельными/ приборами, ни всем остальным. Они же, ильины, чазовы, израэли, щербины всё сделали, чтобы «не было» больных ликвидаторов. Дважды преступники.

В Хиросиме облуч/ение/ за счет внешней радиации. В Чернобыл/ьских/ р/айон/ах за счет внутреннего облучения.

У меня отличное видео фирмы «Тошиба». Рад бы иметь и лич/ный/ компьютер этой фирмы, если бы были иены. Дорого.

Но я не хочу АЭС этой фирмы, даже бесплатно и даже если он лучший в мире.

Когда-то наши сов/етские/ генералы говорили: американские/ атом/ные/ бомбы — зло, наши — благо.

Сегодня мы знаем: любая бомба зло.

АЭС — это не бомба. Но Чернобыль засвидетельствовал, что может стать страш/ной/ бомбой, долговременной.

Даже если, как нас убеждают уч/еные/, нельзя без АЭС, тогда пойти на компромисс — по Сахарову. Под землю. Считают: дорого!

А Чернобыль — дешево? Да он нам обошелся уже не дешевле, чем афган/ская/ война. А сколько он еще будет стоить.

Но мы верим, что человеч/ество/ может найти др. пути в энергет/ике/, безопасные для здоровья людей и здоровья Земли. Те, которые человеч/ество/ давно уже знало: энергия ветра, солнца, биолог/ические/ источники. И главное: надо нам свои потребности соотносить с возможностями Природы, Земли. Не истощать, не убивать свою Мать — без которой и нам не жить.

Надо, чтобы общ/ественные/ движ/ения/за спасение жизни от опасной энергетики, во всем мире объединились, как в свое время — против атом/ного/ оружия.

Я белорус, из страны, наиболее пострадавшей от Ч/ернобы/ля, рад присутст/вовать/ на этом вашем митинге.

За нашу и вашу безопасность, здоровье и благополучие.

Прекрасная страна Бел/оруссия/. Реки, рыба, леса, грибы, фрукты — несмотря на цивилиз/ацию/. Рядом АЭС — Чернобыльская/ давала энергию. Нас убежд/али/, что самая безопасная, дешевая, легкая.

Сейчас 10 млн. нар/ода/ Бел/оруссии/ (и Укр/аины/, Рос/сии/) живут и не живут.

Отнято всё, что радовало людей, и взамен — болезни, страх, надо бросать дома, род/ные/ края (сотням тыс/яч/ людей).

Три блока Ч/ернобыля/ продолж/ают/ давать энергию, но радости никакой. Вся энерг/ия/ уходит на ликвидацию последствий.

Все 40 АЭС не дали того, что потеряли на одной аварии — около 200 млрд. руб.

Заслуживаем ли мы того доверия и готовности помогать [нам], какое со всех сторон? Насколько сохранились мы как люди?

Черн/обыль/ взорвался потому, что был не под контролем общественности. Вы это понимаете, судя по общ/ественному/ движ/ению/ у вас.

Но пробл/емы/ эти мировые и надо объединяться. Нам и с независ/имыми/ учеными.

Возле музея Нагасаки на камне стих/отворение/: японец жег всю ночь убитых детей, потом кости их положил возле матери: без памяти она, но в груди молоко, и муж-отец просит: помогите матери своей, сосите молоко, а то ей больно.

Живые дети Чернобыля не могут помочь своим матерям: молоко отравлено!

Большая ложь и разбой сопровожд/али/ развитие энергетики, нефть, уголь… Атом/ная/ особ/енно/. У нас — своя специфика.

Партруководство освободило чел/овека/ не только от кризисов и безраб/отицы/, но и стих/ийных/ бедствий, а тем более катастроф.

При Ст/алине/ им было хорошо: вредители!

Но в целом — преуменьшать масштабы. Почему специалисты: угадывали эту политику.

Но была и своя вина: эйфория, ничего не готов/илось/ (даже тренажеры не на все 40 АЭС).

Большая катастрофа — большая вина, малая — малая вина

Вот в эту их политику мы и пытались вклиниться в 1986 г…

…Тут уже волна большая — из 38 АЭС лишь 2 строят. Фактический мораторий. Поняли: еще один Ч/ернобыль/ и нам крышка.

Я с А/ндреем/ Д/митриевичем/ /Сахаровым/ об этом разговаривал. Убрать все с земли — под [землю].

…Именно стор/онники/ АЭС настаивают: еще одна и эта энергетика мертва… Американцы пытаются под землей…

Но белорусы всегда будут за, зная, что такое послед/ствия/.

Мы пришли к выводу: совлад/ать/ уже невозмож/но/. Выравнивание уровня: там ослабло, но усиливается в чистых р/айон/ах. Лейкемия детская, опухоли, глазные…

03.05. 90 г. ФРГ.

Сегодня — это Чернобыль, вчера это была бомба и Сталин…

Живем под символами беды, под знаком беды, лишь сменяющих друг друга. Но всегда на грани. Когда мы стали ее замечать, беду, зло, что ее не было прежде?

11. 05.1990 г.

Методом «до упора» мне удалось в жизни что:

1. Способствовать рождению жанра таких книг, как «Блокадная» и «Огненная».

2. Споспешествовать дискредитации «своего» ядер/ного/ оружия.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии