Имя ей Хель

Мы просидели в библиотеке до поздней ночи, отвлекаясь только на то, чтобы покормить оленёнка. Хоук оказался прав, руны и правда узнавались, стоило только отыскать среди витиеватых закорючек знакомые черты. И к концу занятия я пыхтела и потела от умственных усилий, но всё же более или менее понимала смысл написанного.

Когда я уже начала клевать носом, Хоук закрыл книгу.

– На сегодня хватит. Надо выспаться перед дорогой.

– Ага. – Я зевнула и потянулась, готовая уснуть прямо в кресле. – Ферр не разозлится, что я трогала его книги?

Хоук рассмеялся.

– Мы ему не скажем. Как ты себя чувствуешь?

– Устала, – вздохнула я и почувствовала, как Хоук легонько прикоснулся к нити между нами. – Ты чего?

Касание исчезло и нить вместе с ним.

– Прости.

– Как ты это делаешь? – Меня мало заботили его извинения, больше интересовало другое.

– Что именно?

– Трогаешь нить. Я так не могу.

Хоук отчего-то смутился и отвернулся, делая вид, что занят раскладыванием книг по полкам.

– Не знаю, оно само получается.

– Научи меня.

– Что?

– Научи.

Хоук обернулся, подошёл к столу, чтобы собрать оставшиеся книги.

– Я правда не знаю. Я просто чувствую нить, представляю, как она выглядит и как я прикасаюсь к… ней.

Я сделала всё как он сказал, представила тонкую золотую нить между нами, представила, как прикасаюсь к ней, но ничего не произошло. Хоук оставил книги, с любопытством наблюдая за мной. Я попробовала снова, с тем же результатом. И снова. И ещё. Нить существовала только в моём воображении и не имела ничего общего с той, что петлёй обернула моё сердце.

Я раздражённо заворчала, зажмурилась, пытаясь почувствовать знакомую петлю. Это у меня получилось: она всё ещё была на прежнем месте, не обжигающая, но тёплая, я вообразила, как от неё такая же тёплая нить, пульсируя в такт моему сердцу, тянется к Хоуку, мысленно схватила нить, зажала в кулак и дёрнула. Хоук вскрикнул и схватился за грудь.

– Эй, ты чего!

Я, обрадовавшись, дёрнула снова. Хоук охнул, покачнулся, одной рукой сминая рубашку на груди, а другой – хватаясь за стол, чтобы не упасть. Я не отпустила, но потянула медленнее, поглаживая нить пальцами и не отрывая взгляда от Хоука.

– Хель… – На щеках Хоука появился яркий румянец, дыхание стало тяжёлым. Он вздрагивал каждый раз, как мои пальцы прикасались к связи. Нить становилась горячее и ярче, петля крепче обхватывала моё сердце и – я знала – сердце Хоука.

Хоук застонал и схватил меня за запястье.

– Достаточно, Хель. Лучше остановиться сейчас.

– Что будет, если я не остановлюсь? – выдохнула я. Голова кружилась, в груди горело, я смотрела в янтарные глаза Хоука и крепко сжимала нить между нами.

– Ты действительно хочешь узнать? – Хоук дышал надсадно, кажется, из последних сил держа себя в руках.

Я хотела.

Но отпустила нить.

Мы отпрянули друг от друга, я поднялась с кресла, Хоук отвернулся.

– Я… увидимся завтра, – хрипло сказала я.

– Спокойной ночи, leir nissah, – так же хрипло отозвался Хоук и ушёл вглубь библиотеки.

Я не позволила себе задержаться и отправилась собирать вещи – на рассвете нас ждал долгий путь.

Глава 21 Озеро печали, отраженье счастья

Рогфурт жил в маленьком замке на берегу озера – четыре этажа из серого камня и низенькая башенка с остроконечной крышей. По южной стене взбирались розы, восточная выходила на пристань, у которой лежали перевёрнутые лодки. Густой сосновый бор придавал пейзажу мрачноватый, но умиротворённый вид.

Сюда мы отправились впятером: я, Хоук, Мора, Ран и Эрренд. Гролу же Хоук скрепя сердце доверил присматривать за оленёнком, о котором до сих пор, кроме меня и Ферра, никто не знал. Хоук не доверял советникам и решил ничего не говорить о счастливой находке.

На пороге нас встретила человеческая девушка с повязкой на глазу. Глубоко поклонилась, расправила белый передник и пригласила в дом. К лошадям тут же подбежал мальчишка-конюх, тоже человек, – и, раскланявшись, потянул коня Хоука и кобылу Ран прочь со двора.

Служанка провела нас в просторную, но заваленную хламом гостиную. Книги, свитки, сундуки, картины, разные инструменты от металлических щипцов и увеличительных стёкол до непонятных мне маятников и молоточков, которые всё время находились в движении – комната будто сошла с книжной иллюстрации о логове одержимого наукой алхимика. В гостиной нас уже ожидал Рогфурт – высокий, худощавый фейри с золотыми волосами до плеч. Острые кончики огромных ушей смешно загибались к земле. Одет Рогфурт был удивительно просто – в хлопковые штаны и льняную тунику, подпоясанную обыкновенной верёвкой.