Имя дома твоего (с иллюстрациями)

Еще иначе посоветовал поступать Гедеон Спилетт. Ему казалось уместным придавать географическим пунктам названия, которые напоминали бы переселенцам Родину. Сайрес Смит одобрил и уточнил эту мысль и сразу же приступил к делу. По его мнению, родину лучше всего напоминают имена ее великих людей. Он немедленно начал крестить мысы и заливы фамилиями тех американцев, которых уважали и почитали его товарищи и друзья — «северяне».

Он в этом случае поступил так, как в XIX веке постоянно поступали все белые люди, европейцы и американцы, проникая в новые страны. Посмотрите на карту мира: всюду на ней вы увидите имена и фамилии великих, знатных, чем-нибудь прославленных, а иногда и просто высокопоставленных людей из разных (но всегда — европейских или американских) стран. Вот шумит и плещет водопад в тропической Африке. Около него написано: «Водопад Виктории», а Викторией звали ничем особо не примечательную, кроме очень долгой жизни, английскую королеву. Водопад назвали, конечно, англичане.

Вот возле самой Антарктики виден крошечный пустынный островок: его имя — «остров императора Петра I» — показывает, что открыт и назван он был русской экспедицией. Целая огромная страна на юге Африки еще недавно звалась Родезией. Господин Сессиль Родс, ее «крестный отец», был просто очень богатым негодяем, завоевавшим эту несчастную страну и наложившим на нее ярмо страшного угнетения. Родс был англичанином, и имя этой стране дали, конечно, его соотечественники. Сайрес Смит и его доблестные сотоварищи были амери-{20}канцами; вот почему и на островке, лежащем за тысячи миль от Америки, появились и «бухта Вашингтона», и «гора Франклина», и «озеро Гранта» — американцев.

Человек опытный и многознающий, инженер Смит предвидел и другое. Он сразу же сказал, что такие пышные имена следует давать только самым заметным, самым значительным подробностям их маленькой страны: горам, озеру, бухтам, самому острову в целом (они назвали его, как вы помните, «островом Линкольна» [13]1). Всякую мелочь — ручейки, лужайки, пригорки, торчащие там и здесь утесы — тоже надо называть, но как? Их имена должны соответствовать их внешнему виду — иногда и форме, порою — цвету, может быть, каким-нибудь особым приметам, даже случаям и происшествиям, разыгравшимся около них.

И тут ни Смит, ни Жюль Верн не придумали ничего нового. Так бывало до них, так бывает сейчас, так будет наверняка и впредь.

Стоит выехать из города куда-нибудь в дачную местность или, тем более, в настоящую деревню, и мы наталкиваемся повсюду на имена этого рода. Я пишу сейчас эти строки в Комарове, под Ленинградом. Оно названо в честь знаменитого ботаника В. Комарова. В двух километрах от меня лежит озеро Щучье, названное так, конечно, потому, что в нем рыболовы, к своему удовольствию, ловят немало щук. Неподалеку от Щучьего есть озера Красавица и Долгое. Ну, имя первого — дело вкуса; но, конечно, тот, кто его давал, был, по-видимому, восхищен живописностью берегов. Что до Долгого озера, то оно и верно напоминает скорее извивающуюся в сосновых лесах реку; его длина — с десяток километров, ширина нигде не достигает и полукилометра; именно — долгое [14]1. {21}

Наверное, каждый ленинградец был хоть раз на Черной речке — их у нас множество. Воды этих речек обычно окрашены в темно-красноватый цвет торфом болот, из которых они вытекают. На берегу одной из них, к великому нашему горю, состоялась в 1837 году роковая дуэль Пушкина с Дантесом. Речка стала «Черной» еще в одном смысле, потому что 27 января 1837 года — черный день в истории нашей страны. Но о ее воде можно сказать все, что я сказал только что: она вытекает из торфяников и кажется почти черной там, где глубина достаточна.

Ну что же, точно так все происходит и в «Таинственном острове». Имя «Утиное болото» ничем не отличается от названия «Щучье озеро»; имя «Красный ручей» от «Черной речки». Тот лес, в котором от новых робинзонов удрала красивая птица жакамар, они окрестили «лесом Жакамара», а проток, образовавшийся там, где инженер Смит взорвал скалистый перешеек между озером Гранта и морем при помощи заряда нитроглицерина, получил имя «Глицеринового ручья».

«Ах, вот оно что! Это и есть топонимика? — можете спросить вы.— Тогда где же здесь тайны, где секреты? Все ясно, как кристалл! Куда проще понять, почему речку с быстро текущей водой назвали Быстрицей, чем почему маленький худосочный человечек носит имя Лев, или почему дали инженеру из жюльверновского романа фамилию Смит (по-английски — кузнец, коваль), если он был не кузнецом, а инженером?»