Имя богини

Виктория Угрюмова Имя богини (Кахатанна #1)

Часть 1 Дорога в ал-Ахкаф

Рассуждая здраво, ничего страшного в этом сне и не было. Разве что чуточку больше у подробностей, чем обычно. Мистически-средневековый пейзаж с обязательным замком на фоне черного неба и огромного блеклого диска луны. Конечно же, где-то тревожно кричали тонкими голосами ночные птицы, бесшумно проносились летучие мыши да в огромной башне одиноко горел тусклый огонек. Откуда-то явно тянуло запахом гари. «Между прочим, – напомнила себе Каэтана, – так начинаются почти все фильмы ужасов».

Она пила кофе на солнечной кухне, где, как известно, совершенно невластны ночные кошмары. Нарочно гремя посудой и немузыкально напевая себе под нос, Каэтана старалась заглушить дикий страх, который прочно угнездился в ней. И еще не давала покоя мысль: что-то в этом сне было не так. Мало того, что он с удручающей регулярностью снился каждую ночь, – стоило только голове прикоснуться к подушке, и ее словно засасывало в водоворот, в котором она беспомощно барахталась до тех пор, пока не выныривала на какой-то лесной поляне...

Была глухая ночь. На лесной тропинке растерянно стояла женщина в просторном одеянии. Она озиралась по сторонам, словно припоминала дорогу. Тропинка вполне сносно освещалась лунными лучами, просачивавшимися сквозь искривленные ветви. Замок высился неподалеку, так что ничего удивительного не было в том, что она, поколебавшись лишь несколько секунд, двинулась в сторону темной громады.

Складывалось впечатление, что с каждым шагом ей все легче и легче идти, а воспоминания возникают неожиданно, из ниоткуда, и прочно занимают свое место в ее бедном мозгу.

Последние метров сто женщина уже не шла, а бежала все быстрее и быстрее, пока наконец не оттолкнулась от земли и не взмыла легко в черноту неба. С широко распахнутых рук стекали складки плаща, похожие на бархатные крылья. Торопившийся куда-то по своим делам нетопырь метнулся в сторону, уступая дорогу этакой громадине.

Женщина летела к старой башне, что возвышалась над всеми замковыми постройками, к одинокому огню. Вокруг царила тишина. Ни один часовой не стоял на страже, ни одна влюбленная пара не прогуливалась по мощеным дорожкам, ни один слуга не торопился с поручением. Казалось, замок не спал, а умер, и только в башне еще теплилась жизнь. Но не поэтому стремилась туда ночная летунья.

Не любопытство, не страх, а странный настойчивый зов влек ее к неизвестной цели. Женщина знала, что для нее смертельно, именно смертельно важно успеть, попасть в башню, но перед самым стрельчатым узким окном она вдруг резко остановилась, словно напоролась в воздухе на невидимую преграду, отдышалась и осторожно заглянула внутрь.

Судя по убранству небольшой комнаты, здесь мог жить только маг или алхимик, смотря какое ремесло было более почетным в этом удивительном месте. Перегонные кубы и реторты, гигантские инкунабулы с опаленными страницами, сухие травы и выбеленные временем кости (лучше не вдаваться в подробности чьи), шлифованные и граненые хрустальные шары; жезлы и ржавое оружие, лезвия которого пятнала несмытая кровь, – вот, собственно, и все, что бросалось в глаза. Но внимание женщины привлекли не эти диковинные предметы, а двое людей, сидевших за массивным черным столом, окруженным меловой линией.

Мужчина читал нараспев тяжелым голосом что-то похожее на молитву или заклинание, женщина молчала. Мужчина был еще вовсе не старым, не таким, каким обычно представляют себе мага. Густая борода, могучие плечи и руки, заставлявшие признать в нем воина, пронзительные черные глаза. Он был одет в серебряные доспехи и необычайной красоты алый плащ, затканный изображениями серебряных единорогов. Длинный меч лежал перед ним на столе.

Легкая тень за окном потянулась было к нему, но опять настороженно замерла. Ей ужасно хотелось неизвестно почему влететь в комнату и броситься в объятия – тут летунья прислушалась к себе и поняла, что ее манят объятия не мужчины, а женщины, что само по себе уже было странно. Но сила столь же могучая, как и та, что притягивала ее, – отталкивала, не пускала, угрожала жизни и рассудку. Волнами накатывал древний, дремучий ужас; тело рвала неведомо откуда взявшаяся боль, но, удивительное дело, все эти страхи находились где-то на самой поверхности ее сознания, присутствуя в единственной ими самими и созданной реальности. А вообще их не существовало. Оглушенная этими необычными, чтобы не сказать больше, впечатлениями, женщина помедлила у окна еще несколько томительно долгих минут. Она неподвижно висела в воздухе у невысокой пилястры, опираясь одной рукой о подоконник, а другую прижимая к вспотевшему холодному лбу.

«Что за дьявольщина?» – подумалось ей.