Именины сердца

Он уставился на меня своими масляными глазками.

– Ты ведь еще не знаешь, что началось на работе после твоего ухода.

– Ну почему же? Могу себе представить. Соня прогрызла Вове черепушку, а Лана удавилась.

– ??????!??-??…

По его лицу было видно, что против подобного развития событий он не стал бы возражать. Скорее даже нарисованная мною картинка представлялась ему верхом идеала.

– На самом деле все куда сложнее, – проговорил он. – Вова принял решение перебросить тебя на обе Америки, и у Ланы с крыши мигом посносило черепицу. Ты ведь знаешь, сколько денег она тратит на этого своего альфонса. А если ее переведут на СНГ, он наверняка ее оставит, на хрена попу баян? Короче, она выхватила в коридоре пистолет у одного из охранников и скрылась. Есть подозрение, буд?????????????????.????????????????-??…

Я невольно огляделась по сторонам. Дом жил своей привычной жизнью, ни о чем не подозревая. Неужели на свете еще водятся подобные дураки?

– Нет, ты серьезно?

– Крест на пузе!

Даже от Ланы я такого не ожидала.

– Бедные йеху!

– Может, все-таки, зайдем к тебе? – по-прежнему гнул свое Олег. – Или ты предпочитаешь, чтобы здесь началась стрельба?

Я окончательно пала духом. Ну и денек! Понуро втянув голову в плечи, я даже позволила затащить себя в подъезд.

Дом наш хоть и поделен на мелкие клетушки, но в смысле грандиозности форм мало чем уступает Китайской Стене. Поэтому его так и прозвали. "Великая", впрочем, никто не прибавлял. Однако народу тут проживало видимо-невидимо.

Справедливости ради, нужно отметить – не китайцев. Жили два вьетнамца-гомосексуалиста. Китайцы в Китайской Стене – это уже было бы масло масляное.

Лифт работал, и это оказалось весьма кстати, поскольку квартира моя находится на девятом этаже. Не потребовалось совершать героическое восхождение.

Вообще-то, героические восхождения – мой конек. Очень способствуют сохранению формы. И меня обычно не колышет стервозный характер нашего лифта. Но сейчас своим ходом я бы вряд ли добралась от точки А (первый этаж) до точки Б

(тахта). Уселась бы где-нибудь по дороге на ступеньках и тупо уставилась бы в пространство – я себя знаю.

И даже Олег не смог бы вывести меня из состояния прострации.

Но лифт работал, и это помогло мне благополучно добраться до точки Б. Хотя уставилась в пространство я с не менее тупым видом, чем это было бы на ступеньках.

– Удобная тахта, – не преминул заметить Олег.

Очевидно, в его устах это был комплимент.

Я поморщилась. Впрочем, если бы даже его осенило похвалить полированный стол, на меня бы это сейчас вряд ли произвело впечатление.

– Что дальше? – поинтересовалась я.

– В каком смысле, что дальше? – Он посмотрел на меня, словно на ненормальную.

– Тебе нужно срочно сматывать отсюда удочки, переселиться куда-нибудь хотя бы на время. Лана с пистолетом – это тебе не шутки. Ты ведь знаешь Лану?

– У нее нет моего адреса, – парировала я. – Если, конечно, вы с Вовой не проболтались.

Он пожал плечами, и в его голосе появились нотки снисхождения: мол, какую несусветную чушь я несу.

– Думаешь, я помню, о чем мы с ней когда говорили?

– Ах, не помнишь? – рассердилась я. – Тогда чего тебе надо? И вообще, какого рожна ты приперся? Мне некуда идти, у меня в Москве – никого из близких, понял?

Черт дернул меня отправить это злосчастное объявление!

В мозгу, словно Олег их спугнул, закопошились мысли. Бежать из-за Ланы в

Донецк? Это уж слишком! Такого маразма я не потерплю, пусть она меня лучше пристрелит. Да и пришельца в беде я оставить не имею права. Как это будет выглядеть со стороны? Существо примчалось на мой зов, можно сказать, из глубин

Вселенной, а я бросаю его на произвол судьбы из-за Ланы с пистолетом?

Нехорошая девочка. Попа. Не хочу быть попой и не буду!

Олег доверительно приблизил ко мне свое лицо.

– Если тебе действительно некуда идти, есть идея. У нас с предками большая четырехкомнатная квартира, они не станут возражать. В доме – частная охрана, ?????????????????????????????…

И принялся описывать мне свой дом, брызгая слюной от упоения. Оказывается, у него с рождения была персональная комната, у этого королевича. Мама оставляла его там в люльке на всю ночь, и он спал, умиротворенный, даже не требовал есть. Видно, впечатлен был своей комнатой уже в то время. Еще в квартире были родительская спальня, гостиная и отцовский кабинет, в который мне временно предлагалось переселиться. А далее как из рога изобилия посыпались словесные штампы а ля а ля "лайнер серебристый": "диван кожаный", "??????… тоже кожаные", "письменный стол из мореного дуба", "компьютер – мощный", "выход в