Именинница

– Ты права, – отвечает он.

Я отступаю.

– Увидимся дома. Ужин будет готов к пяти.

Пайк в ответ лишь кивает и возвращается на свое место.

Дома? Серьезно? Ведь это же не мой дом.

Я сажусь в машину, чувствуя себя еще более неловко, чем когда приехала сюда. Ужин в пять? Коул работает до шести. Неужели я позабыла о его существовании?

* * *

В ванной стоит густой пар, пока я заворачиваюсь в полотенце и собираю грязную одежду. Приоткрыв дверь, выглядываю в коридор, чтобы убедиться, что там никого нет, а затем бегу в спальню и закрываюсь там.

Постоянно забываю, что нужно брать с собой вещи, чтобы одеваться сразу после душа. Но я все еще не привыкла к тому, что у меня теперь нет собственного пространства, поэтому бегаю по коридору в одном полотенце. Хорошо хоть не забываю надеть пижамные шорты, когда посреди ночи спускаюсь на кухню попить воды. Уверена, что умерла бы от смущения, если бы отец Коула увидел меня в нижнем белье и футболке.

Достав расческу, привожу в порядок мокрые волосы и выбираю одежду для сна. А затем замечаю свет во дворе, подхожу к окну и, раздвинув жалюзи, выглядываю наружу. На улице почти стемнело – уже девять вечера, – но Пайк все еще возится с моим «фольксвагеном».

Он просто потрясающий. Коул, кажется, ремонтирует машины всем, кроме меня, хотя, подозреваю, это лишь предлог, чтобы уйти из дома.

Лампа, прикрепленная к открытой крышке капота, освещает Пайка, склонившегося над автомобилем, чтобы что-то открутить. Он там с самого ужина, просил Коула помочь, но, конечно же, у того возникли дела. Думаю, Пайк поджидает сына.

Тут на тротуаре появляются две женщины в спортивных костюмах, останавливаются и с улыбками на лицах что-то кричат ему.

– Да ладно, – бормочу я.

Кто, черт возьми, бегает так поздно?

– Умно, дамочки. Очень умно.

Уверена, они просто увидели из окна, как Пайк ковыряется в машине без рубашки, поигрывая мускулами под загорелой кожей, и как каждый сантиметр его тела так и кричит, что он тот самый плохой мальчик, на которого дамочки, скорее всего, пускали слюни в старшей школе. Потом они созвонились, придумали надеть спортивные костюмы и как будто невзначай пробежать мимо него.

Я закатываю глаза. Домохозяйкам из пригорода так скучно со своими мужьями, что они решили взбаламутить свое болото с помощью Пайка, на которого не могут смотреть без возбуждения.

Я опускаю жалюзи. И почему это меня так злит? Пусть флиртуют с ним. Мне-то что?

Я горжусь тем, насколько обычно спокойна, но в последнее время меня такой не назовешь. Переезд, счета, Коул… Все раздражает, чувствую себя неуверенно и готова взорваться на пустом месте. Мне это не нравится.

Я запускаю плей-лист на своем телефоне, и Pity Party доносится из динамиков как великолепный саундтрек к моему жалкому настроению. Но тут позади меня раздается шум. Замерев, я поворачиваю голову и с удивлением вижу Коула, который прислонился к двери и смотрит на меня хорошо знакомым мне взглядом. Когда он вернулся домой?

Тепло расходится по коже, и я неосознанно сжимаю полотенце. Он скрещивает руки на груди, скользя взглядом по моему телу.

– Что? – мне не терпится прервать молчание.

– Брось полотенце.

Сейчас? Его отец еще не спит, и…

– Да ладно тебе, – протестую я, стараясь, чтобы голос звучал легко и непринужденно. – Уже поздно, и я устала.

– Я быстро настрою тебя на нужный лад. – Он отталкивается от двери и идет ко мне. – Мы так редко видимся. Я скучаю по тебе.

Подойдя вплотную, он кладет руки мне на талию и смотрит сверху вниз. Не могу сдержаться и улыбаюсь ему. А затем игриво прикусываю нижнюю губу и, проведя рукой по его мягким светлым волосам, тяну к себе, чтобы подарить быстрый поцелуй.

– Я вчера вечером была дома. А тебя не было.

Потом отстраняюсь и потуже затягиваю полотенце.

– Я звал тебя с собой, – напоминает он.

– Я устала, – чувствую, как все, что копилось во мне последнее время, сейчас польется наружу. – К тому же мне пришлось выполнять твои обязанности…

– Я тебя об этом не просил.

– Но кто-то должен было это сделать.

Желание, которое просыпалось еще минуту назад, тут же испаряется, и между нами вырастает стена.

Но Коул все же пытается ее обойти.

– Вряд ли отец выгонит нас, если я подстригу его газон на пару дней позже, Джордан, – говорит он, вновь пытаясь меня обнять. – Ты слишком серьезно к этому относишься.

– Нет, ты не сделал этого, потому что знал, что это сделаю я. Как обычно. – Я отворачиваюсь. – Когда ты уже возьмешь себя в руки и станешь хоть чем-то заниматься?

Коул вздыхает, отступает на шаг и поворачивается к двери.

– Куда ты собрался?

– Не хочу это сейчас выслушивать, – выдавливает он сквозь зубы. – Знаешь, почему я всегда ухожу? Потому что не могу видеть, – он обводит рукой мое лицо, – этот твой взгляд. Я устал чувствовать себя недостаточно хорошим для тебя.