Именинница

– По меньшей мере одного? – робко отвечаю я. – Ты не против?

Понимаю, сколько требуется смелости, чтобы пройти все это заново, но мне хотелось бы иметь от него ребенка.

Когда-нибудь.

К моему удивлению, он даже не колеблется, прежде чем кивнуть.

– Я не против, – говорит он. – Но не могу ждать слишком долго, иначе мне дадут скидку для пенсионеров на билет на выпускной ребенка.

Я громко смеюсь.

– Но не раньше, чем ты получишь диплом, – говорит он. – Ты согласна?

– Конечно.

Я сажусь на сиденье, стягиваю грязные ботинки и забрасываю их в кузов пикапа. А затем снимаю бейсболку и трясу волосами.

– Знаешь… я немного нервничаю, – признаюсь я.

– Почему?

Я качаю головой и цыкаю.

– Ведь мне предстоит выйти замуж за взрослого мужчину с гораздо большим опытом…

Он подходит ко мне, обхватывает мои бедра и притягивает на край сиденья. Я медленно провожу рукой по его обнаженной груди.

– Но мне не нужно, чтобы моя жена знала, что нравится другим мужчинам, – заявляет он. – Ведь именно это мне в ней и нравится.

И тут мне в голову приходит отличная идея. Поэтому я принимаюсь медленно расстегивать фланелевую рубашку. Его глаза округляются, когда Пайк понимает, что под ней ничего нет. Я слегка развожу полы, и его взгляд тут же приклеивается к моей груди.

– А что тебе нравится? – дразню я, как в тот вечер на кухне, когда заклеивала рану на пальце лейкопластырем.

Он не сводит пристального взгляда с моей груди, и я медленно скидываю рубашку на руки. А мои соски моментально твердеют от дождя и холодного воздуха.

– Думаю, мне нужно больше практики, – понизив голос до шепота, говорю я.

Его глаза становятся темнее и наполняются желанием. Поднявшись на одну ступеньку, Пайк залезает в пикап, чтобы укрыться от дождя, и опускается на меня сверху. Я откидываюсь на спинку сиденья, затем раздвигаю ноги, при этом пытаясь расстегнуть его ремень.

Наши губы зависают в сантиметре друг от друга.

– Все, чего захочешь, – шепчет он.

Эпилог Пайк

Девять лет спустя

Раскат грома пронзает тишину, и я, моргнув, просыпаюсь от вспышки молнии, которая освещает комнату. Я вздыхаю и протираю большим и указательным пальцами глаза.

Опять дождь, черт возьми.

Нет. Я переживаю не из-за работы и не собираюсь думать о ней ближайшие две недели. Датч со всем справится. (Только как бы самому в это поверить?)

Мы с Джордан уезжаем рано утром, и он остается за главного, пока меня не будет. Я пообещал, что все свое время посвящу ей и мальчикам, потому что она тоже оставляет свой ноутбук дома, чтобы вновь не усесться за работу. Ее главная проблема в том, что работа – еще и ее хобби. Поэтому мне немного не по себе, когда прошу ее держаться подальше от того, что ей так сильно нравится.

Но она права. Дети должны видеть нас не только пялящимися в экраны.

Я поворачиваю голову и смотрю на Джордан, лежащую рядом. Она свернулась калачиком на боку, уткнувшись носом и губами в мою руку и положив свою мне на грудь. А ее волосы разметались по подушке. Я наклоняюсь и накрываю ее. Она надевает вместо пижамы все ту же желтую футболку, которую купила в Мексике во время нашего медового месяца. И мне все еще не верится, что она на четвертом месяце беременности нашим вторым ребенком. Наш первенец, Джейк, спит в своей комнате дальше по коридору. Джейк Райан Лоусон. Она назвала его в честь какого-то парня из подросткового фильма восьмидесятых годов, но я не говорю об этом людям. Может, она и говорит, но я уж точно не собираюсь.

Положив руку ей на бедро, я смотрю в потолок.

Мне уже сорок восемь лет. И кому в этом возрасте есть дело до шестилетнего сына и еще одного ребенка на подходе?

Но, черт возьми, я счастлив.

Дождь стучит по стеклам под аккомпанемент размеренного дыхания Джордан. Я закрываю глаза. Мой дом, жена, семья… мое. Иногда я все еще не верю, что мне так повезло, что это не какой-нибудь сон. Я все еще тянусь к ней, как только она оказывается рядом, и не могу перестать бояться забраться в постель ночью, зная, что мы наконец остались одни.

Но вдруг в памяти всплывает, что на заднем дворе на веревках развешано белье.

– Черт, – вскочив с постели, бормочу я и натягиваю домашние штаны.

Выйдя из комнаты, иду по коридору, но останавливаюсь у двери в комнату Джейка и тихо приоткрываю ее. Он спит в своей постели рядом с Паркером, сыном Коула. Они вместе больше напоминают паутину из рук и ног, отчего у меня вырывается тихий смешок. Мы пытались им объяснить, что Джейк – брат Коула, а значит, и дядя Паркера, но им пока трудно осознать нечто подобное, ведь они ровесники.

В груди что-то сжимается каждый раз, когда я вижу их такими. Сын и внук больше похожи на братьев, и мне плевать, если это кажется кому-то странным, потому что мы – одна счастливая семья.

Коул познакомился со своей женой Котори, когда прибыл служить на Окинаву, а сейчас они отправились на какую-то конференцию, которую ее компания проводит в Лас-Вегасе. Поэтому мы предложили забрать Паркера на пару недель, чтобы им не пришлось тащить его с собой.