Именем народа Д.В.Р.

— Скажу я тебе, дорогой товарищ Фоменко, что опасения твои насчет политических запашков с анархическим ароматом совершенно беспочвенны, — замысловато, но уверенно заявил главе железнодорожной милиции заместитель начальника ГУ ГПО — главка Госполитохраны. — Видали мы уже подобную публику. Чистая уголовщина, а под политических рядится. Для бандитской солидности. Мол, не корысти замшелой ради грабим и разбойничаем, а идейные мы, нам буржуйское устройство Дэвээрии не по нутру! Удобная позиция, скажу я тебе! Алчет шушера уголовная поживы, но лозунгом прикрывается. Баламутят людей, тумана в головы напускают, а в тумане, сам понимаешь, — как в мутной водичке, — ловись, рыбка, большая и маленькая! Спору нет, не сахарная ноне житуха, особенно на селе, да и в городе население не роскошествует. Но и старые буржуйчики при наших порядках повсплывали, да и новые прорезались, на людских бедах куш наварив. Вот и представь: идет простой горожанин мимо «Даурского подворья» или другой ресторации и чего он лицезреет? А лицезреет он пир во время чумы! — ударил в сердцах кулаком по столу госполитохрановский начальник. — Что при батюшке-царе, что при атамане было и процветало! Те же рожи — жрут-пьют и не подавятся! Какое отношение к власти вырабатывается?

Говоривший задавал вопросы и тут же сам отвечал на них.

— А скажу тебе, дорогой Дмитрий Иванович, что отношение тревожное, с какой стороны не глянь. Средь населения, обнищавшего и полуголодного, больших симпатий нонешние порядки не вызывают, особенно, доложу тебе как товарищу по партии и по службе, среди партизан вчерашних, неохотно с оружием расстающихся, — попрятали ружьишки и винторезы многие! А это — сам понимаешь! — многозначительно цыкнул зубом замнач ГУ ГПО. — А с другой стороны, текущий момент таков, что жирующая прослойка обывателей прямо-таки убеждена, что мы с тобой, как и все остальные государственные люди, — навроде прислуги ихней. Охраняй, де, ихнее добро и сытую житуху! И охраняем! Охраняем!!

«Так и есть, — горько подумалось Фоменко. — Странная штука жизнь. Бились, не жался крови и жизней за свободу, за идеалы демократических преобразований, за равноправие, а пока… Бары и холопы так и остались. Сидим за дэвээровским забором, с завистью поглядывая на остальную Россию. Вроде бы и завидовать там нечему — голод и разор почище нашего, но хоть в самом деле рож этих лоснящихся нету. А может, и есть, да из-за забора не видно?..»

— …Вот я тебе и говорю, что на всей этой волне недовольства существующими порядками, — с жаром продолжал собеседник Дмитрия Ивановича, который со своими невеселыми размышлениями нить разговора чуть было не выпустил, — во всей этой мутной воде, под громкий политический лозунг, как под знамя, можно целую армию построить! И любое насилье оправдать. Грабь, убивай, воруй, наживайся! Открыто и нагло. А как приспичит — кричи, что идейный. Это же совершенно другой окрас! Это же не уголовщина, а политборьба. Не так ли, Дмитрий Иванович? При нашей дэвээровский демократии в депутаты Нарсоба избирать, а не в каталажку урку засовывать!

Впоследствии Дмитрий Иванович Фоменко припомнит эту гневную тираду госполитохрановского начальника. И укорит себя за то, что не придал ей большого значения. Поднадоели уже к тому времени митинговые словеса, а зернышко-то в словах собеседника было. Было зернышко! Проглядел. А ведь еще тогда нарсобовский депутат Бурдинский мутным показался. Сразу стоило покопаться в его занятиях помимо депутатских обязанностей. Может, и не разбежались у старых контрабандных приятелей пути-дорожки-то…

Хотя строить догадки тогда никак у Дмитрия Ивановича не получилось: круговерть текущих, каждодневных забот, новых и новых происшествий и преступлений захлестывала девятым валом. Вот и по бегству из-под стражи мнимого Пугачева — вопрос на вопросе.

Обстоятельства побега действительно ничего сверхъестественного не содержали. И попался тогда действительно Ленков. Убийца китайцев с приисков. И золотого песку Дугарову наобещал отсыпать. Уговорил. Не только выпустить его из-под замка, но и лихим делом вместе заняться.

Но история с вагонной дракой — эпизод знаковый. Это была единственная встреча — лицом к лицу — Ленкова и Фоменко. Один еще не стал главарем самой зловещей читинской банды, другой еще не возглавил борьбу с этим злом. Самые драматические и трагические страницы этой бескомпромиссной схватки были еще впереди.

Глава двенадцатая

1

Затренькал телефон.

— Фоменко у аппарата.

— Товарищ Фоменко, вас на пять часов вечера вызывает Главный правительственный инспектор.

— Совещание?

— Для личного доклада.

— Понятно, спасибо.

Вызов Главного правительственного инспектора нармилиции ДВР (так правильно называлась должность главного милицейского начальника Республики) удивил. У Николая Ивановича Колесниченко — все по полочкам. Рабочая неделя обычно по часам расписана: когда, куда, с кем, где. Время для доклада начальника железнодорожной милиции — в другое время и в другой день обозначено. Но мало ли, начальству виднее…